Одутловатое лицо, бледность — вот что бросилось ей в глаза в первую очередь.
Тем временем, один из штатских начал зачитывать приговор, составленный Национальным Конвентом. Перечисление злодеяний осужденного было не слишком долгим, казалось, самая большая его вина — в том, что он был королем Франции. Вероятно, так оно и было.
А Жаклин узнала его — это был один из вожаков митингующих толп, ныне, судя по всему, избранный в Конвент.
Теперь настала очередь финала.
Депутат конвента убрал бумагу, подошел к аббату, неприязненно спросил о чем-то (до Жаклин, оказавшейся впереди, долетели слова «можно бы и быстрее…»)
А дальнейшее случилось в считанные минуты.
Осужденный в последний раз поцеловал крест, ему связали руки за спиной, бросили лицом вниз на гильотину. И оказавшийся на помосте высокий человек с испитым лицом дернул за рычаг.
Толпа замерла, по ней прошел вздох. Кажется, ахнули даже те, кто только что выкрикивал: «Смерть!»
Жаклин прикрыла глаза — а когда вновь посмотрела на помост, палач уже показывал окровавленную голову короля народу — перед тем, как бросить ее в корзину.
Это уже потом сочинят, будто аббат благословил короля, сравнив его с Людовиком Святым, это уже после станут говорить, будто сам король обратился с кроткой речью, простив всех своих врагов, как истинный христианский государь. Действительность была куда будничнее. И страшнее.
И снова толпа вновь разразилась буйными нестройными возгласами, качнулась вперед, к эшафоту, с которого сняли оцепление.
— Идемте же, я вижу, что вам тоже интересно! — соседка Жаклин подхватила ее под локоть, и в следующий миг девушка оказалась почти что рядом с помостом, который уже не охраняли гвардейцы.
«Добродетельная домохозяйка» выхватила носовой платок, и, каким-то невероятным образом дотянулась до капель крови, стекавших по доскам эшафота.
— Это вам — за сожженных тамплиеров! — заорала она, подняв платок над головой, словно знамя. — Как вы с нами — так и мы с вами! Смерть! — орала она, приходя в безумный экстаз.
— Смерть! — подхватили стоявшие рядом. — Смерть Людовику! Смерть королям!
Казалось, безумие «добродетельной домохозяйки» передалось всей толпе, всем, кто сейчас окружал Жаклин. Она хотела закричать — нет, не от ненависти, а от ужаса перед происходящим. Но вместо крика из ее гола вырвался хриплый кашель.
— Смерть! — продолжали орать в задних рядах. И теперь казалось, что это безумие воцарится на площади навсегда.
— Вы побледнели, гражданка? Уж не сочувствуете ли вы? — чей-то голос рядом привел Жаклин в чувство, когда радостные вопли потихоньку начали замолкать. Рядом стоял мужчина в штатском, скорее, юноша — из тех самых, чьи глаза разгораются при одном только слове революция. Этот, судя по всему, тоже был не из городской бедноты.
Девушка отрицательно помотала головой.
— Просто… мне холодно, — словно бы оправдываясь, проговорила она.
— Вас проводить, гражданка? — участливо, но с некоторым подозрением спросил молодой человек, вовсе не рассчитывая услышать «да» — просто из вежливости.
— Нет-нет, я сама. — Жаклин отступила на шаг.
— Как вам угодно, — не слишком добро прищуриваясь, проговорил человек, после чего все же отошел.
Жаклин оглянулась по сторонам. Толпа начала редеть. «Добродетельной домохозяйки» видно не было— судя по всему, она удалилась, так и не спрятав свой трофей — пропитанный кровью казненного платок.
Жаклин вздохнула с облегчением. Сейчас для нее страшнее всего на свете было бы вновь оказаться рядом с этой сумасшедшей. Пожалуй, хуже могла быть только сама гильотина.
Глава 6 Раскрутка дела зомби Санкт-Петербург, начало сентября 2010 г
— Нам известно, что нам ничего не известно. — Эйно оставалось лишь развести руками и процитировать Хайяма, когда выяснилось, что стало со вторым зомби. Точнее, самого зомби так и не обнаружилось — зато разрытая не слишком глубокая могила была в наличии. Обыск в квартире покойного (он жил один, по этому квартира сейчас пустовала, хотя на нее готовились предъявить права какие-то из дальних родственников), принес единственный результат: анкету с вырезанным купоном — почти что двойник той анкеты, что обнаружилась в вещах умершей биологички.
— Зомби исчезли, где они обретаются — неизвестно никому, чего следует ждать — неведомо, — продолжал Эйно свою пессимистичную речь. Но на занудство или панику это похоже не было — сейчас шеф «Умбры» был собранным, как никогда. — Задачку нам подкинули.