— Это ты сейчас так говоришь, — примирительно проворковала Валентина Аркадьевна. — А потом, Поликсеночка, пройдет немного времени…
— …и я провалюсь на экзаменах, да? — ответила Поликсена. — Смотри-ка, тут и про учебу есть — так ты про это как раз забыла. А вообще-то, не верю я во все такие вещи. Ерунда это все. Знаешь, девчонки в классе любят гадать — так даже не думают, сбывается потом или нет. А еще — все эти знаки зодиака. Просто смех!
На том «конфликт отцов и детей» и завершился.
Убирая в шкаф анкету, Валентина Аркадьевна грустно подумала, что дочка у нее совсем не такова, какой она сама была в школе. Ерунда, скажите пожалуйста!
Она еще раз взглянула на фотографию Стефани Фабиан, и ей показалось, что французская колдунья благожелательно улыбнулась ей — мол, нечего беспокоиться, все будет очень хорошо, а то, что Поликсена считает ерундой, на самом деле, работает, да еще как.
Справедливости ради надо сказать, что права в конфликте на сей раз оказалась все-таки Валентина Аркадьевна. И вовсе это не было ерундой, как думают маленькие девочки из практичного мира Оборотной Стороны.
Глава 12 Дележ территорий Санкт-Петербург, сентябрь 2010 г
— Мне хотелось бы знать только одно — а что ты делаешь на этой территории? — голос парня, представившегося Кари, не был наполнен дружелюбием — ничего хорошего он не обещал.
Понять, кто он на самом деле, Жаклин смогла сразу же. Это был вампир, довольно молодой, но по своей силе превосходящий ее. И держался он уверенно, по-хозяйски.
— А с чего это я должна отвечать? — Жаклин попыталась говорить столь же насмешливо, но получилось у нее неважно.
— Хотя бы с того, что это — моя территория, — произнес Кари. — А у хозяев можно и разрешения спросить.
— Я здесь не охотилась. — Было понятно, что от этого типа не отвязаться.
— Ну, это так, — признал Кари. — И не пробуй охотиться здесь, особенно в Запределье, не думай даже выходить туда в этом месте. За остальные — не скажу.
— Я в этом городе вообще не с целью охоты, — сообщила Жаклин. — И, если хочешь знать, донорская кровь…
— Понятно, понятно, — кивнул Кари. — Сами почти таковы.
Он несколько смягчился. Кажется, необходимый ритуал был исполнен, теперь можно просто поговорить. Все-таки, не каждый день можно встретить собрата.
— А зачем ты здесь? — он все еще с некоторым подозрением косился на нее.
Жаклин решила, что он спрашивает, зачем она оказалась здесь, на Новой Голландии.
— Здесь приятно. Людей нет, — сказала она.
— А, люди тебя достали… Понятно. — На сей раз Кари улыбнулся вполне дружелюбно. — Меня — тоже. Поэтому и живу здесь неподалеку. Только в Запределье, конечно.
— Разве это не опасно?
— Кому как. Мне — нет, тебе — наверное, да, — лаконично ответил парень. — Хотя там, знаешь ли, тоже есть кому достать. — Он невольно сжал кулаки, и Жаклин почувствовала, что будет лучше всего, если этот тип никогда не станет ее врагом. А впрочем, враждовать-то им совершенно незачем.
— Погоди-ка, — парень снова сощурил слегка раскосые глаза. — А сколько же тебе лет?
С человеческой точки зрения, такой вопрос, да еще и обращенный к женщине, неприличен до невероятия. Но не с точки зрения нелюди. Понятно же, что Жаклин выглядит молодой — и всегда такой была. Возраст вампира или оборотня определяется не внешностью.
— За двести, — она слегка кокетливо улыбнулась.
Тоже мне, строит из себя чуть ли не мастера вампиров, какие порой встречаются, но только в людских книгах, а сам-то — невеликого возраста.
Теперь Кари смотрел на нее почти что с уважением.
— Не шутишь? Хотя, какое там… Ты ведь — нездешняя, да?
Она кивнула.
— Да. И сюда приехала по делам. Хотя здесь нравится.
— По делам? Проблем у тебя нет? С законниками нашими, например?
— Вроде, нет. — Жаклин понимала, что речь идет вовсе не о человеческих законах. Но что касается «законников», то есть магов, решивших взять на себя ответственность за защиту человечества, то с ними она и в самом деле не сталкивалась. И даже жалела о том — было бы неплохо, если бы они узнали о некоей… как там ее сейчас зовут?.. о Стефани Фабиан, то есть, о твари. Хотя оно, пожалуй, и к лучшему — совершенно не следует посвящать в эту проблему кого бы то ни было. «Это моя война, — твердо решила Жаклин, — только моя — и ничья больше».