Рекламная перебивка последовала очень быстро — слишком быстро, по мнению Жаклин. Она прошла на кухню, включила чайник. «Так что, вы говорите, пьют вампиры? — улыбнулась она собственным мыслям. — Говорите, кровь? Неправда — они сейчас будут пить чай. Горячий чай без сахара. Куда вкуснее, право слово…»
Конечно, все было не совсем так — и если Жаклин старалась убивать МЕЧЕНЫХ, пролив как можно меньше крови, то здесь никакой случайности не было.
Ей совершенно не хотелось поддаться невольному искушению — ведь она не враг людям. Больше того — она тоже человек, только получивший долголетие и некоторые особые возможности. И возможности эти она сейчас обратит на одно — на то, чтобы избавить мир (а заодно — и себя) от поганой твари. Вот уж кто настоящий кровопийца, так это госпожа Стефании Фабиан!
Реклама закончилась, снова начался фильм. Вампиры разделились на тех, кто пытается помочь людям и на иных, которые хотят прикончить все человечество — не больше не меньше. Жаклин смотрела в экран, и понимала, что мультик не столь уж плох и глуп.
Быть может, те, кто его делал, знали или, хотя бы, чувствовали правду. Просто им пришлось пойти на поводу у неумных людских легенд.
«Сколько нас существует в мире? — подумала она. — Несколько тысяч? Или — всего несколько сотен?» Последнее было вернее, но ведь не все так трагично — ведь, например, совсем недавно она встретила этого парня, своего собрата. Здесь, в этом почти чужом для нее городе. Причем, он — не инициированный, он — вампир по рождению, таких видно сразу. Заносчив, правда, не в меру. Но с годами это должно пройти.
Она подумала, что, возможно, было бы правильно рассказать ему обо всем — о том, почему она оказалась здесь, о твари, существующей за тысячи километров, но протянувшей лапу к этому городу. О том, как она сама была инициирована.
Почему-то этот парень вызывал доверие — невзирая на всю его заносчивость.
Нет, конечно, она не должна ни о чем рассказывать. И на Витебский вокзал в Запределье она не отправится. Это — ее война, и не надо примешивать к ней никого из соплеменников, даже тех, кто способен вызвать доверие. Вот когда с тварью будет покончено, вот тогда — другое дело.
Фильм закончился, началось какое-то очередное реалити-шоу. Жаклин вырубила звук, но осталась сидеть около телеэкрана, по которому бегали беззвучно разевающие рот люди. Ей было не до них. Воспоминания — вот что не давало Жаклин покоя.
Глава 17 Соучастница Париж, 1793 г
— Конечно, ваше ремесло не может не вызвать некоторых… скажем, подозрений, — в который раз говорил худощавый мужчина без парика в строгом костюме — было сразу заметно, что он относится к идее добродетельной бедности если и не с энтузиазмом, то, по крайней мере, очень серьезно.
Отпираться было совершенно бессмысленно. Худощавый посетитель, назвавшийся представителем какого-то комитета (Жаклин так и не запомнила, какого именно), назвал имена нескольких клиенток гадалки, сообщил, через кого именно они связывались с ней, помянул даже гражданку Буиссон. Жаклин не знала, кому молиться, чтобы он не знал о том, как к ней заходила будущая убийца «друга народа». Но, кажется, он о том и не ведал — иначе их беседа могла стать очень короткой: «Именем республики вы арестованы, следуйте за мной…» А дальше все очень просто — суд революционного трибунала, который знает только один приговор.
Сердце Жаклин замерло, когда посетитель стал называть фамилии, имена, кажется, он отлично знал даже содержание предсказаний гадалки.
— Как вы понимаете, все это очень подозрительно — особенно в нынешние времена, — веско заявил он. — Но мы вовсе не требуем прекращения ваших… гм… занятий. Ведь это — единственное, чем вы зарабатываете на жизнь, не правда ли?
— Это верно. — Жаклин нашла в себе силы кивнуть.
— Под указы о спекуляции вы тоже не подпадаете, — успокоил ее посетитель. — Так что я рекомендовал бы вам продолжать занятия вашим ремеслом. Если вам нужно разрешение комитета — негласное, разумеется, — оно будет вам дано, гражданка.
Жаклин еще не поняла, к чему он говорит все это.
Вообще-то, разрешений у нее никто и никогда не требовал — по крайней мере, до сегодняшнего дня.
— Но есть одно небольшое обстоятельство, — по губам представителя комитета пробежала хитрая улыбка. — Вы должны будете сообщать нам то, что придется услышать. Как мы понимаем, к вам заходят и те, кого мы именуем врагами народа — не только добродетельные граждане, которые клюют на ваш обман…