Жаклин подошла к зеркалу, удивившись собственной бледности. Кажется, еще вчера ничего подобного с нею не творилось, теперь же, после беседы с представителем комитета, она выглядела так, будто не спала три ночи — никак не меньше.
Значит, они считают, что думать не надо, надо подчиняться? Что ж, очень хорошо тем, к кому не приходит такой вот посетитель и не предлагает стать доносчиком. Ему легко судить и осуждать. А каково сейчас ей? Ведь они могут и не брать ее под стражу, не выносить приговора — ничего этого даже и не нужно, достаточно прикрыть ее ремесло. А остальное довершат холод, голод и бездомность.
Значит, думать не надо — надо идти и служить им.
В конце концов, служить тоже можно по-разному.
Она по-прежнему станет прикидываться дурочкой, пересказывать тайны домохозяек, которых «сглазили» соседки. В конце концов, им все это просто надоест, Жаклин просто прогонят прочь — к ее радости. Она не должна подвести под нож гильотины ни одного человека.
Своим чутьем она понимала, что все не так просто — они найдут способ вытрясти из нее нужный им донос. Но выхода все равно не было. Думать не надо — надо доносить по приказу.
Тот самый комитет, адрес которого продиктовал посетитель, располагался неподалеку от площади Революции. Больше всего Жаклин было ненавистно проходить мимо гильотины, стоявшей на площади.
Сейчас проклятая машина не действовала, казни совершались поутру. Но Жаклин знала, что завтра косой нож будет падать на шеи невинных людей под свист и улюлюканье толпы. Теперь гильотина не знала отдыха.
Жаклин невольно остановилась на площади, глядя на эшафот, около которого прохаживалась охрана.
Она вздрогнула, ей показалось, что сам воздух площади пропитан кровью и запахом смерти. Что-то будто бы отталкивало ее отсюда, ей хотелось бежать, сломя голову. Не разбирая дороги — лишь бы подальше, подальше отсюда.
Так она простояла несколько мгновений, пока не услышала голос за спиной:
— Привет, милочка! А я тебя узнала!
Она резко обернулась. Слева от нее стояла та самая «добродетельная домохозяйка», которая рядилась во вретище и черт знает какие обноски, та самая, что получила в качестве трофея кровь казненного короля.
— Все ходишь, вокруг да около, а здесь и не появляешься, — продолжала «домохозяйка».
— Я занята, гражданка, — сказала Жаклин, все же намереваясь пройти через площадь.
— Я тоже занята, — радостно подхватила «домохозяйка». — Провожаю к великой бритве всех поганых преступников — одного за другим, одного за другим. — В ее глазах Жаклин почудился безумный огонек. — А чем не занятие, скажи на милость?! Присоединяйся к нам, не пожалеешь!
— Но зачем?
— Да затем, голубушка, что я знаю, кто ты такая есть, а вот ты про меня не знаешь ничего! — с ухмылкой сказала женщина, — она подошла поближе, обдав Жаклин мерзким запахом грязи. — Думаешь, я не вижу, что ты — из наших? — продолжала она уже тише.
— Из ваших — из кого? — Жаклин посмотрела на охранников, но те не проявляли никакого интереса к беседе двух женщин.
— А из тех, кому достаточно не есть, а разве что смотреть на это дело, — «домохозяйка» провела ладонью по своей шее. — Чтобы — одного за другим, одного за другим…
Теперь она уже не казалась безумной. Было здесь что-то совершенно иное, настолько жуткое, что Жаклин невольно попятилась.
— Ты куда же это? Добром прошу — приходи завтра к нам. Не пожалеешь, — говорила, между тем, «домохозяйка». — Тебе понравится, ты втянешься… Ты сама подумай — прежде я была беззубой старухой, едва ноги носили, а сейчас! — она принялась подпрыгивать на месте в каком-то жутком танце, чепец сполз с головы, открыв белые — не седые! — пряди.
Сейчас она и в самом деле выглядела не старше Жаклин. — Каково, а?! И все — она! — Безумица с восторгом взглянула на гильотину.
— Шла бы ты домой, незачем тебе к гражданке лезть, — один из охранников, наконец-то, решил, что пора бы и приступить к служебным обязанностям. — А ты не слушай, гражданка, проходи по своим делам.
Жаклин была почти что благодарна этому стражу порядка, она почти что бегом бросилась с площади.
— А ты бы замолчал! — слышала она позади себя. — Не указывай мне, что мне делать, я тебе не аристократка какая-нибудь! Им указывай, в какую позу под нож встать, понял!
Дальнейших препирательств гадалка не слышала. Она уже готова была донести на кого угодно — лишь бы никогда больше не видеть эту проклятую тварь. Но в жизни все складывается не по нашему хотению.