— Это сказали до него, Жильбер, — поправила его Сильвиана.
— Не важно. Главное — постараться что-то переменить к лучшему, — убежденно сказал Жильбер.
Она не знала, что именно так тянуло ее к Жильберу. Они не просто были на ты — однажды он, как всегда, провожал ее домой — и остался у нее. Брак перед лицом Верховного Существа и Природы — что может быть естественнее и проще!
Ей тогда было не слишком важно, кто он, сколько ему на самом деле лет (то, что он сказал, звучало захватывающе и жутко, но Жаклин пришлось поверить в эту цифру). Даже то, что Жильбер оказался вампиром, правда, предпочитающим кровь животных, нисколько ее не смутило.
Жаклин вдруг захотелось счастья — и вот оно появилось. Правда, порой она вспоминала предостережение бабки: «Настоящая гадалка не может быть счастлива в семье, возле мужчины… Мы мучаем судьбу своими вопросами, — она нам это припоминает».
Но сейчас и эти предостережения ушли куда-то в самый дальний уголок сознания. Конечно, она боялась за Жильбера, ведь гильотина крушила не только дворян и сторонников короля — нет, ее нож бил и по тем, кто еще совсем недавно считались глашатаями революции! Но было похоже, что террор вот-вот уступит место миру, и все пойдет именно так, как говорит Жильбер — а уж он умел убеждать.
Праздник в честь Верховного Существа и в самом деле состоялся, и Жаклин с Жильбером участвовали в процессии.
— Кто этот разряженный щеголь? — тихо спросила она, глядя на толпу.
— Как, ты не знаешь?! Это — никакой не щеголь, это же сам Макс! — с легким возмущением ответил Жильбер. — И одет он так в честь праздника.
Жаклин вгляделась, и то, что она увидела, очень ей не понравилось.
«Разряженный щеголь» шел один, казалось, он и вовсе не замечал толпы, погруженный в свои мысли.
Этот человек небольшого роста, также, как и Жильбер, хотел что-то переменить — и чувствовал, что время уходит, а он терпит поражение за поражением.
И праздник, по сути, стал поражением. Жаклин видела, как слетели покровы со статуй, изображающих добродетели, как горело то, что должно было изображать зло, как пламя лизнуло лица статуй…
Предзнаменование оказалось на редкость скверным.
— …Знаешь, я решился, — сказал ей тем же вечером Жильбер. Обыкновенно веселый и говорливый, сегодня он пребывал в том же задумчивом и мрачном настроении, как и его революционный кумир. — Ты должна стать такой же, как я сам. Бояться тебе нечего, это — возможность бессмертия. Кто знает, что нам еще предстоит?
— Таким же как ты?
— Да. Вампиром. Пить человеческую кровь — совершенно необязательно, а на солнце мы с тобой сегодня отлично гуляли. И, как видишь, ничего…
— Но…
— Стать вампиром — это не значит стать мертвым. Просто твое тело должно перестроиться, стать другим. Ты сама почувствуешь себя иначе. Ты хотела бы этого?..
— Я не знаю. Но если это означает, что мы будем вместе. Тогда я согласна.
Становиться вампиром оказалось не смертельно — зато чрезвычайно болезненно. Жаклин не могла прийти в сознание недели полторы или две. Когда же она стала поправляться, выяснилось, что новости очень неутешительны.
Перестроить Защитника не удалось — казни по приговорам революционного трибунала продолжались с новой силой. Гораздо хуже было то, что террор свирепствовал и в провинции — оттуда приходили совсем уж жуткие слухи, в сравнении с которыми в Париже было еще относительно благополучно. Иногда приговоренных расстреливали из ружей — едва ли не сотнями, порой их топили и даже били по ним из пушек. Часто среди них почти не было бывших аристократов — гибли те, во имя кого революция и делалась.
После выздоровления Жаклин еще несколько раз была на собраниях организации. Они устраивались все там же, в мрачноватом подземелье, которое находилось не в этом мире. Что такое Запределье и как оно относится к обычной реальности, Жаклин уже знала, но самостоятельно выходить туда пока что не умела.
Лица собравшихся становились все мрачнее. Говорили о големе, полностью вышедшем из-под контроля, о том, что новая религия пока что не принесла плодов. В конце концов, Сильвиана и еще трое участников потребовали от Жильбера уничтожить Защитника — только так можно будет остановить безумие.
— Вы забываете, друзья, — отвечал Жильбер, — что ему придана функция неуязвимости. Уничтожить его можно только одним способом — лишив подпитки. И будет хорошо, если он не изобретет новый способ.
— Лишить подпитки — значит, прекратить террор, прекратить пролитие крови? — с печальной усмешкой спросила Сильвиана. — Но тогда получится замкнутый круг.