Выбрать главу

Робина со службы не выдернешь. Он там нужнее. Лесли тоже брать с собой нельзя – вряд ли Длиннобородый успел его забыть. Значит, остаются только Мэт с Марти. «Час от часу не легче», – подумал лорд, вспомнив о непутевых близнецах. Да, они служат с ним бок о бок уже почти пятнадцать лет. Да, бойцы что надо. Да, в верности их сомневаться не приходится. Но это же Мак-Тавиши! То есть, другими словами, ходячая неприятность, помноженная на два. Скандалисты, выпивохи и, самое главное, плюющиеся от одного только слова «норманн». На Ульфа это уже давно не распространяется – старый вояка сумел заставить себя уважать. Но вряд ли подданным Олафа Длиннобородого подобное уважение обломится. И там-то с этими обалдуями никто рассусоливать не станет. В лучшем случае до смерти не убьют. Лорд снова вздохнул и покачал головой. Брать с собой Мэта и Марти было не лучшей идеей. В первую очередь для них же самих. Но если посмотреть с другой стороны – предприятие и без того вырисовывалось сомнительное.

– Черт с ним, – утомленно буркнул королевский советник. – Глядишь, Мак-Тавиши со своим раздолбайством все внимание на себя и перетянут. А мы под это дело обстановку разнюхаем.

– Мм? – Нэрис сонно заворочалась на сиденье и приоткрыла глаза. – Ты что-то спросил, дорогой?..

– Тебе почудилось. – Муж заботливо поправил на ней плед. – Спи, спи. Ехать еще долго.

– Угу…

Она зевнула и, вновь приткнувшись к нему под бок, смежила веки. Ивар улыбнулся – спящая жена всегда напоминала ему свернувшегося клубочком котенка. Маленького, смешного и беззащитного. И не важно, что они уж почти семь лет как женаты, не важно, что она взрослая женщина и мать двоих сыновей. Для него она была и осталась той испуганной, но решительной девчушкой, которая когда-то тащила его к дверям церкви, опасаясь гнева матушки за недозволенный невесте цвет платья. Советник, вспомнив утро своей свадьбы, тихо фыркнул. Да, его супруга была не подарок – слишком шустрая, не в меру любопытная, порой непозволительно беспечно относящаяся к себе и общественному мнению… но именно это ему в ней и нравилось.

Когда повозка, натужно скрипя колесами, въехала наконец в ворота замка Максвеллов, был уже поздний вечер. Несмотря на такое время, никто не спал – лорд Мак-Лайон предупредил родных заблаговременно. Не успел возница осадить лошадей, не успела Нэрис выбраться из опостылевшего возка, а тяжелые дубовые двери отчего дома уже распахнулись и неподвижный морозный воздух, точно льдинку, раскололо звонкое:

– Бабушка! Бабушка, они приехали!

– Бабушка, ну скорее же!.. Что ты так долго?!

Леди Мак-Лайон улыбнулась в воротник плаща. И, раскинув руки в стороны, заключила в объятия две метнувшиеся от крыльца фигурки в расстегнутых курточках. Блестящие серые глазенки, раскрасневшиеся от холода щеки, теплые вихрастые макушки… Господи, как же она по ним скучала!

– Мама, мама! А вы насовсем теперь приехали, правда?

– А где папа?

– А можно мы сегодня совсем не будем ложиться?..

– Мама, мы нашли вороненка! Он вот такой маленький и совсем не умеет летать… Ты разрешишь его оставить?

– Папа, ты привез нам что-нибудь из Стерлинга? Ты обещал!

– Ну, тихо, тихо, – отозвался позади голос Ивара. – Раскричались, галчата. Сейчас весь Файф перебудите. Милая, ты их насмерть зацелуешь. Идите в дом, здесь холодно. О… Мое почтение, госпожа Максвелл.