— Твоя правда. Из села сейчас не выйти!
Слышно было, как ветер качает макушки могучих грабов на школьном дворе да тягуче скрипит расколотый молнией ясень.
— Смотри ты, держится до сих пор… — удивился лесовик.
— Кто?
— Ясень… Его лет пять назад громовица сожгла, а он, видишь, отошел. Могучий, видать, корень…
— Откуда знаешь?
— Знаю…
— Что ж, так и будешь стоять в сенях?
Лесовик промолчал.
Девушка решительно открыла дверь в комнату, вышла на свет. Проверила, плотно ли задернуто окно, и позвала:
— Проходи сюда…
КОМУ БАНДЫ ВЫВОДИТЬ ПОД КОРЕНЬ?
Через несколько дней снова собрались комсомольцы. На этот раз в хате у Надийки Михайлюковой. Пришли десять человек. Ждали еще Олеся Гнатюка — запаздывал хлопец, а почему — никто не знал. Двенадцатым на учете состоял Данила Бондарчук. В углу сидел инструктор райкома комсомола Иван Нечай, нетерпеливо постукивал пальцами по столу, посматривал в окно.
Надийка скрутила жгутом газету, принялась старательно протирать стекло лампы.
— Закрой сначала ставни, — проворчал Степан Костюк.
— Боишься? — бросил насмешливо Нечай.
— Голову не хочу задарма терять…
— Ладно, вам, хлопцы, — вмешалась Надийка. Она вышла из хаты, и было слышно, как звякают прогонычи, входя в гнезда. Ставни захлопнулись.
Вместе с Надийкой в хату вошли Лесь Гнатюк и новенькая дивчина, заведующая школой. Она смущенно посмотрела вокруг.
— Вот еще одного товарища привел, — сказал Лесь, — Мария Шевчук, учительша…
— Знаем, — отозвались хлопцы и девчата: в селе всегда и все знают.
— Добрый вечир вам, — поздоровалась девушка сразу со всеми.
Она сбросила на плечи цветастый платок, провела ладонями по волосам. Зарделась под любопытными взглядами парней. Чуть повела плечом: ну и смотрите, раз смотрится, — вот я, вся перед вами… Какая есть, прошу любить и жаловать.
Красивая дивчина, статная. Прическа у нее новомодная, короткая. Брови стрелками летят от переносицы. А глаза темные, как угольки-жарилки. Такая не одного хлопца присушит.
— Комсомолка? — спросил Иван Нечай.
— Комсомолка, — ответила Мария. — Вот только на учет не успела стать, школу принимала, не до этого было…
— Идите сюда, садитесь. — Надийка освободила место на лаве.
Нечай открыл собрание. Как представитель райкома, на время он заменял секретаря. Иван машинально, двумя пальцами под ремень, расправил гимнастерку, вышел на середину горницы.
— На учете в организации состоит двенадцать членов ВЛКСМ. Комсомолец Бондарчук тяжело ранен украинскими буржуазными националистами и находится в госпитале. Остальные присутствуют. Какие будут предложения?
— Начать, — в несколько голосов сказали комсомольцы.
— Кому поручим вести собрание?
— Ты и веди — чего уж там.
— Добре, — кивнул головой Нечай. — Только вначале я хотел бы предложить вот что. Среди нас находится новый товарищ, Мария Григорьевна Шевчук. Пусть расскажет свою биографию — в коллектив ведь принимаем, а время тревожное, — в тех, кто рядом, уверены должны быть.
— Какая там у меня биография. — Мария усмехнулась доброжелательно и чуть снисходительно. — Ну, родилась… училась… выросла… теперь вот сама учу детей…
— Нет, так не пойдет, — строго прервал ее Нечай. — Мы имеем право знать о вас больше… И это не праздное любопытство.
— Я понимаю, — Мария Григорьевна чуть развела руки в стороны, будто сказала: вы, конечно, право такое имеете, но что же поделаешь, если рассказывать-то нечего.
— Родители мои живут в Полтавской области. Отец работает в колхозе конюхом. В том селе я и жила все время. В комсомол в школе вступала. Во время войны отец партизанил, в армию его не взяли из-за болезни. После школы поступила в педагогический институт, выполняла разные комсомольские поручения: была пионервожатой, комсоргом группы. Как учебу закончила, получила назначение во Львовскую область, год там учительствовала, а теперь вот сюда меня перевели. Взысканий не имела. Вот, кажется, и все…
— Замужем? — шутливо спросил Костюк.
— Нет, — засмеялась Мария.
Иван неодобрительно посмотрел на Костюка: дело серьезное, а он шутки шутить вздумал.
— Еще вопросы будут? Или приступим к прениям?
Была у Ивана странность — приклеилась к нему канцелярско-бюрократическая терминология. Доля инструктора райкома комсомола известная — командировки, собрания да заседания.
— А що воно такэ — «прения»? — удивленно спросил Костюк.