— Ладно, оставим это пока. Проверь Омского. А еще лучше — установи за ним слежку. И сосредоточься на хакере — возможно, он совершит ошибку. Впрочем, он ее уже совершил — когда дал нам понять, из–за чего он нас преследует. Теперь ниточка найдется. Рано или поздно.
— За Омским следят… А его телефоны на прослушке. Я приказал сделать это еще вчера.
Главный кивнул. Действительно, Зварыгин умел выполнять свою работу.
— Есть еще один нюанс, — Зварыгин говорил нарочито медленно. — Хакер прислал письмо на мой личный электронный адрес. Не на адрес компании. А он известен весьма и весьма немногим…
— Вот как? — Генеральный смотрел прямо на Зварыгина. — И кому же?
— Разумеется, руководящему составу компании и некоторым моим служащим. Весьма узкий круг.
— Но зачем ему было так рисковать? Настолько суживать поиск?
Зварыгин немного помолчал, потом нехотя произнес.
— У меня нет на это объяснения. Разве что он либо хочет бросить на кого–то подозрения, либо этот след никуда не ведет, и мой электронный адрес попал к нему настолько случайно, что этот путь проследить невозможно… Либо он действовал под влиянием эмоций и просто не подумал об этом — но в этот вариант мне верится слабо. Человек, способный провернуть такое, отнюдь не дурак. Но проверить и эту ниточку все равно стоит.
— А девчонка?
— Связь хакера с ней должна быть, это несомненно. Только вот эта связь явно не из тех, которую легко проследить. Да и не было у нее никого из близких знакомых — за ней больше месяца следили. И телефон тоже прослушивали. Из родственников никого… Даже на ее квартиру никто прав не заявил. Из хороших знакомых — трое с ее предыдущего места работы, с которыми она время от времени болтала по телефону, и семейная пара — соседи. Но эти варианты я отметаю, причем по очень простой причине — ни у кого из перечисленных не подключен Интернет, а, следовательно, говорить о них, как о хакерах, смешно. Здесь, в компании, она ни с кем не успела дойти даже до стадии хороших знакомых. Хотя именно этот вариант объяснил бы многое. Всех, с кем она встречалась по работе, я тоже проверяю. Но о наших сотрудниках мы знаем очень многое… Если бы среди них был толковый хакер, Вадим бы его уже вычислил. Данные на компьютерах проверяются регулярно, поиск информации в Интернете — тоже…
— Мне не понятно другое, — Марк наконец не выдержал. — Почему два месяца было тихо? Почему он надумал мстить именно сейчас?
— Вот именно, — Зварыгин кивнул. — Почему? У меня есть версия, которая это объясняет. Которая объясняет почти все. Сам хакер не был связан с компанией. Он считал эту смерть несчастным случаем. И ни о чем не догадывался, пока ему не сообщили. А вот кто сообщил… Этот человек должен иметь доступ к секретной информации… Что опять же заставляет подозревать кого–то из руководства.
Дверь открылась без стука, и на пороге показался Вадим. Обвел всех внимательным взглядом и, кивнув, плотно закрыл за собой двери.
— Диск я распотрошил, все, что можно — из него выжал. Немного. Она лазила по нету без определенной цели, часто сидела в социальных сетях. Ничего, интересующего нас, я пока не нашел. Только имена троих людей, с которыми она общалась достаточно часто.
— Это уже неплохо. Их стоит проверить. Всех троих. — Генеральный кивнул Зварыгину. — Хотя шанс на то, что среди них есть тот, кто нас интересует, невелик. Так кто?
Вадим молча протянул листок, на котором было три имени. Маргарита Топикова, Дмитрий Зорин, Виктор Лесков.
За три месяца до этого. Екатерина Дымова. Воспоминания.
Очнувшись, я испытала настоящий ужас, переходящий в панику. Я оказалась привязана к стулу, причем не могла даже пошевелиться, голову обхватывала металлическая сеточка прибора, а Панский возился у машины. Рот мне заклеили скотчем. Несколько раз я дернулась, но совершенно без толку, потом попыталась кричать — и тоже безуспешно. Я билась, пытаясь вырваться, но со стороны мои метания напоминали жалкие трепыхания. Когда профессор обернулся, я испугалась еще больше, если это только возможно — его глаза совершенно ничего не выражали.