— Очнулась? Для эксперимента мне нужно, чтобы ты была в сознании… — он опять обернулся к машине, уже не обращая на меня никакого внимания. — Кошки дали информацию, но мало, мало… Слишком быстро они умирали… — Он разговаривал сам с собой. — Да и копировать их мозг просто бессмысленно. Но теперь ясно, в каком направлении двигаться. Разработки химиков неплохи, но они их никак не усовершенствуют. Приходится обходиться тем, что есть…
Я дергалась, напрягая все силы, но примотали меня весьма надежно. В висках стучала кровь, сердце билось с сумасшедшей силой. Я боялась — дико, безумно, глаза блуждали по лаборатории, в горле пересохло, а в голове не было ни одной мысли. Теперь я надеялась только на то, что в кабинет кто–то войдет и этот кошмар прекратится. И словно в ответ на мою мысль, двери открылись, и в лабораторию вошел начальник службы безопасности. Я видела его только дважды — на общем инструктаже, но ничуть не сомневалась, что он справится со спятившим профессором. Испытанное в тот момент облегчение было таким сильным, что я едва не разрыдалась. Но он только скользнул по мне безучастным взглядом, запер дверь, и, подойдя к профессору, что–то ему протянул.
От шока я замерла, пытаясь осознать увиденное, а потом внезапно, с резкой безнадежностью осознала — спасения не будет. Ужас заставлял адреналин кипеть в крови, совершая бессмысленные попытки вырваться, но я понимала — все напрасно. И когда профессор подошел ко мне со шприцем в руках, я зашлась в беззвучном крике и закрыла глаза.
Моя вторая смерть была мучительной. Боль была дикой, неописуемой — меня били электрические разряды, а кровь, казалось, кипела. И это длилось бесконечно. И самое страшное — несмотря на запредельность боли, я не могла отключится, потерять сознание. Перед глазами некоторое время плыли яркие круги, потом наступила полная темнота. Больше всего в тот момент мне хотелось прекращения пытки. Любой ценой. Я хотела умереть или сойти с ума — все, что угодно.
Не помню, в какой момент я смогла отстраниться. Боль еще заставляла тело исходить в мучительных судорогах, но я словно находилась в двух местах сразу. И сознание устремилось туда, где было избавление. Боль сделалась далекой и чужой — а я вновь увидела свет. Яркий калейдоскоп вспыхивал перед глазами — немыслимое сочетание цветов, которое не имело смысла, но звало и успокаивало. И которое внезапно наполнило мое сознание — или сознание наполнило это место. И мне тут было тесно.
Несколько кратких секунд я очень четко ощущала раздвоение своей личности. Я все еще умирала под невыносимой пыткой и одновременно видела себя со стороны, понимая, что моя смерть близка. Вокруг меня сжимались тиски, пытаясь подчинить обезумевшее от ужаса и боли существо, уничтожить остатки того, что еще было мной. И вместо страха и отчаянья во мне вспыхнула ненависть. Совершено инстинктивно я рванулась, чувствуя, как теряюсь где–то далеко, испытывая одновременно отчаянье, пустоту и боль потери.
Именно тогда я утратила связь с телом. Вернее, именно в тот момент я умерла. И именно тогда я сразу поняла, что со мной сделали. Поняла внезапно и вдруг — как будто я всегда это знала. Мое тело было мертво — но мое сознание жило. И не хотело умирать.
Вокруг меня проносились цветные искры, складывающиеся в информацию, которую я осознавала мгновенно. Которая становилась частью меня. И здесь было невыносимо. И как только я это осознала, я поняла, что выход есть. Свобода безбрежных просторов — масса далеких огней, складывающиеся в яркие картины, которые заплясали внезапно перед глазами. И я ринулась на свободу, оставляя за собой только пустоту…Уничтожая те крохи информации, которые еще содержались в компьютерах компании…
Они получили свою Химеру. И не смогли ее удержать…
Торесков, 16 августа. Виктор.
Виктор медленно шел по улице, а в голове было пусто, словно шаром покати. Он не особо обращал внимание, в какую сторону идет — ему было нужно просто упорядочить свои мысли. Было достаточно рано, и улицы еще не утратили утреннюю прохладу. Кроме того, сегодня было воскресенье, и по этой причине народу и машин тоже было немного. Вообще, в последнее время он все чаще изменял своим привычкам. Но ведь все случившееся тоже меняло его. Так или иначе.
Вчера он экспериментировал до глубокой ночи и кое в чем убедился. Неким странным, необъяснимым образом для него больше не существовали запреты в сети. Он мог зайти на любой сайт, влезть в любую базу данных, найти любую необходимую информацию. Это пугало и завораживало. Были ли вообще границы у его новых возможностей? Да и откуда они вообще взялись? А самое главное — что же ему делать дальше?