— Согласен. Пусть себе едут.
— Можете ехать дальше, нам не нужно от вас никаких денег.
Громилы отъехали с дороги в поле.
— Отлично. Рад, что у вас есть мозги, в отличие от вашего вожака, — сказал Элсон и поскакал по дороге, не удостоив громил лишнего взгляда. Мы последовали за ним.
— Давайте-ка поторопимся, пока кто-нибудь не обвинил нас в этом убийстве, — крикнул Элсон и пустил лошадь галопом.
Глава 49
Сиру Джиму пришлось отложить возвращение к своим обязанностям в Бонвиле еще на несколько дней. За необъяснимым самоубийством лидеров секты и быстрым отъездом герцогов последовали новые неприятности. Бесследно исчезли несколько патрулей, совершавших обход нормандийского лагеря. Пару дней спустя их доспехи нашли в двух лигах от лагеря, они были спрятаны под сухими листьями на берегу озера. Самих солдат никто больше не видел. Среди нормандийцев начались разговоры о том, что выжившие алавантары бродят вокруг и мстят за своих вождей, но сир Джим был уверен, что солдаты просто сбежали домой, устав от скучной жизни в лагере.
А еще через шесть дней в подземельях неожиданно обрушились три главных туннеля. Более тридцати человек оказались похороненными заживо, и среди них оруженосцы, раскрывшие заговор сектантов. Все попытки высвободить их из-под завалов оказались бесполезными, так как разбитые камни и огромные плиты были слишком тяжелы для того, чтобы раздвигать их руками. Для спасательных работ необходимо было горное оборудование и специально обученные лошади. Увы, в экспедиции ничего подобного не было. И хотя местные сеньоры сразу же откликнулись на просьбу сира Джима и послали необходимое оборудование, люди, оказавшиеся под завалами, не могли ждать так долго.
Эта ужасная новость привела в смятение все войско. Рыцари и их люди не понимали, что они должны делать в этой ситуации. Когда работы по разборке завалов прекратились, сир Джим взялся за дело сам. Собрав столько людей, сколько мог, второй капитан возобновил спасательные работы. Но он не успел спасти своих людей. Из столицы доставили новый приказ, согласно которому оставшаяся часть экспедиционной армии должна была покинуть лагерь у озера и идти в Руно, второй по величине город в провинции Шанто. Такое место назначения многих удивило, и поползли разные слухи и предположения. Некоторые говорили, что они должны будут присоединиться к другой кампании где-то дальше к западу. Другие возмечтали о медалях и почестях, а некоторые опасались наказания. Но достоверно никто ничего не знал. У сира Джима тоже были опасения, но делать было нечего — приказ есть приказ. Что же касается тех, кто оставался под завалами, просто бросить своих людей в подземелье сир Джим тоже не мог. Вопреки предписанию из столицы он оставил небольшой отряд и приказал продолжать разбор завалов.
Так в полном неведении остатки армии и подошли к городским стенам Руно. Командиры привели своих людей в местный замок, где два больших сарая на нижнем уровне срочно переделали в бараки, в которых разместили солдат, оруженосцев и слуг. Рыцари же поселились на верхних уровнях цитадели, где уже находились другие лорды, принимавшие участие в кампании, — те, кто прибыл ранее с герцогом Буаским из столицы и с сиром Зуросом из Кантона.
Мест не хватало, и сиру Джиму пришлось делить комнату с двумя рыцарями из западной части Буа, которые тут же стали с жаром обсуждать недавние события. Второй капитан тоже участвовал в разговоре, пока усталость не одолела его и он не заснул. Он проспал всю ночь и проснулся утром от громкого звука боевой трубы, призывавшей всех на площадь.
На траве еще лежала роса, когда внутренний двор замка заполнился полусонными солдатами и рыцарями, выстроившимися в несколько длинных шеренг перед небольшим деревянным помостом, на котором собралась группа важных лиц. Сир Джим тоже вышел во двор и, поздоровавшись со своими оруженосцами, стоявшими неподалеку, протиснулся между несколькими рыцарями из Пуно поближе к помосту. Когда последний солдат нашел себе место и воцарилась тишина, правитель Руно, сир Дрисно Триосский, объявил, что королевский двор рассматривает недавнюю кампанию в Пуно как позорный провал и поэтому прислал в Руно своих дознавателей, чтобы разобраться в этом деле.
Потом солдат отпустили, а рыцарей, в том числе и сира Джима, попросили собраться в большом зале замка, где они, наконец, узнали причины, приведшие их в Руно. Оказалось, что депеша, которая отзывала герцога от пещер Края Земли, была не обычным письмом, а приказом королевского двора, подписанным самим королем. Двор решил провести расследование экспедиции против алавантаров. Герцогу и нескольким его рыцарям было приказано отправиться в Руно, чтобы ответить на вопросы королевских дознавателей, присланных из столицы. Во втором послании королевского двора указывались имена тех, кому тоже следовало прибыть в Руно для допросов, и на этот раз в их числе были сир Зурос и большинство менее знатных рыцарей, включая и сира Джима. И вот уже неделю дознаватели, приехавшие из столицы, допрашивали всех, связанных с экспедицией в Пуно. Они допрашивали сира Тэма и сира Зуроса, допрашивали доверенных лиц герцогов, их капитанов и оруженосцев, слуг и телохранителей. И они допрашивали пленников из вражеских лагерей. Когда с ними было покончено, то дознаватели вызвали к себе сира Джима и двух других буасских рыцарей.
В просторном зале местного дворца, стены которого были увешаны штандартами всех цветов, было многолюдно. У колонн неподвижно стояли королевские гвардейцы. Если бы их грудь не вздымалась при дыхании, можно было бы принять их за статуи. В центре зала вокруг стола сидели несколько сеньоров. По их роскошным одеяниям сир Джим понял, что они принадлежат к королевскому окружению. Среди них выделялся молодой стройный рыцарь с тонкими чертами лица, густыми бровями и равнодушными темными глазами. Его лицо было знакомо сиру Джиму. Это был сир Лиор Бургуньонский — один из племянников старого короля, чьи многочисленные скандальные приключения и склонность к мошенничеству снискали ему кличку Царственный Лис.
Некоторое время буаские рыцари в молчаливом ожидании стояли у входа. Наконец один из стражников выкрикнул их имена, и они приблизились к столу. Дознаватели о чем-то совещались, но вскоре один из них, рыжеволосый и полный, повернувшись к буасцам, коротко объяснил им, для чего их вызвали. От них ожидали подробных ответов на вопросы о пунийской кампании.
Конечно, дознаватели интересовались главным образом сиром Тэмом и сиром Зуросом.
Хотя предлогом для учреждения расследования послужили неудовлетворительные результаты экспедиции, сир Джим прекрасно понимал истинные причины столь подробного разбирательства. За долгие годы службы в гарнизоне герцога Буасского второй капитан многое узнал о скрытом конфликте, зревшем в королевстве, о трениях между старыми рыцарями и молодыми лордами королевской крови. Почти все высшие должности в провинциях занимали старые рыцари, назначенные еще покойным королем, Аратом Третьим, и многие более молодые лорды не могли рассчитывать на быстрое продвижение. Но они жаждали власти и не хотели ждать, поэтому и пытались всеми силами сбросить старых рыцарей с их постов, доказывая свои достоинства не на полях сражений, а в кулуарах королевского замка.
И сир Тэм, и сир Зурос принадлежали к рыцарям старой школы и к тому же занимали высшие посты в Буа и Пуно, за что были ненавидимы многими членами королевского двора, давно искавшими повод дискредитировать их в глазах короля. Неудачная кампания против алавантаров могла стать как раз таким желанным поводом. Хотя истинные причины ошибок, допущенных в сражении у озера Азул, скрывались в общей слабости нормандийской армии, королевский двор был готов выставить главными виновниками герцогов и их вассалов. Но обвинить верховных правителей провинций было непросто. Сир Джим прекрасно понимал это, как, впрочем, и то, что их непродуманные ответы могут только помочь Царственному Лису и поставить герцогов в еще более тяжелое положение. Никто из местных сеньоров этого не хотел. Но в то же время сир Джим не мог отказаться сотрудничать с королевским следствием, ибо тогда он нарушил бы государственный закон.
Несколько часов второй капитан и два других рыцаря отвечали и рассказывали о том, что происходило в Пуно. На провокации они не поддавались и своих командиров предавать отказывались. Когда спрашивать было уже не о чем, их отпустили, а в зал ввели новую партию допрашиваемых. Второй капитан ожидал, что на следующее утро его вновь вызовут к дознавателям, но в течение следующих нескольких дней никто их ни о чем не спрашивал. Всех оставили на время в покое, хотя никому не разрешали покидать замок, отчего настроение среди солдат было мрачным, и они находили единственное утешение в песнях, которые раздавались по всему лагерю, переносясь от одного костра к другому, как мотыльки в летний вечер. Вместе с песнями летали слухи. Главной темой разговоров была судьба герцогов и их капитанов. До сих пор не было никаких известий о двух верховных правителях, которые находились где-то в замке Руно. Это вызывало большие подозрения и волнения, и многие начали уже сомневаться в том, что увидят когда-нибудь своих командиров. Сир Джим тоже беспокоился, но не обсуждал это с другими.