Выбрать главу

Отступать было нельзя. Я поднял свое оружие. Роб сделал шаг вперед. Первый же его удар достиг цели. Меч глубоко вошел в тело зверя. Взвыв от ярости, зверь попытался достать зубами обидчика, но промахнулся, невольно подставив под удар другой свой бок, который я не замедлил ткнуть своим мечом. Зверь дернулся и оступился, а с другой стороны уже поджидал Айк. Его удар пронзил толстую звериную шкуру и оставил глубокую рану в правом бедре чудовища. Полученные раны, казалось, только увеличивали ярость зверя, который был готов снова ринуться на нас.

В это время Арк, продолжавший что-то напевать, вновь поднял руки, над которыми соткался еще один голубой шар. Какие-то мгновения сверкающий шар висел в воздухе, а потом неожиданно рванулся, перелетел через тропу и с сухим треском врезался в грудь чудовища. Вспышка яркого синего цвета ослепила меня, а когда зрение вернулось, я увидел на земле бездыханное тело зверя. Он был мертв.

Роб, Айк и я в изумлении смотрели на мертвого зверя и на Арка. Наш друг использовал какую-то невероятную силу, какую-то таинственную власть. Неужели магия?

— Во сне это казалось таким естественным, таким простым. — Сидя в моей комнате, Арк изумленно рассматривал свои руки. — Понятия не имею, каким образом возник этот голубой шар. Во сне я прекрасно знал, что делаю. Я знал слова, песни, жесты. Но ничего не мог вспомнить, когда проснулся.

Он подумал и добавил:

— Вынужден согласиться с Мишуком. Эти сны что-то да значат.

— Согласен, — сказал Айк. — Только не знаю, как это объяснить.

— Допустим, сны рассказывают нам некую историю. Но зачем? Какая преследуется цель? И кем? — спросил я друзей.

— Понятия не имею. — Роб мирно раскачивался в кресле. — Быть может, позже поймем?

— Позже? — усмехнулся Айк. — Едва ли. Нам некого спросить об этих видениях. А сами мы понять не в состоянии.

— Не совсем так, Айк, — возразил Роб. — Мы знаем, что они являются нам четверым. Мы догадываемся, что это не просто ночные кошмары. Помните, что рассказывают об Озере Чудес? Если выпить в полнолуние воды из этого озера, а потом заснуть на берегу, то увидишь сны, которые показывают будущее.

— Выдумки, — прервал его Айк. — Я знаю десятки людей, побывавших на этом озере, и никто там ничего не видел.

— А может… — Арк взглянул на Айка. — Может, это как-то связано с магией?

— Магией! — Айк в негодовании вскочил со стула. — Искусство магии сгинуло со свету сотни лет назад! Разве ты не читал об этом в своих книжках?

— Ну, кое-что читал, — согласился Арк.

— Тогда ты должен был вычитать, что после падения Магниссии тайные магические знания были утеряны.

— Если ты чего-то не видишь, не значит, что этого не существует, — рассудительно заметил Арк. — Магия жива. А значит, и маги. Я уверен в этом. Конечно, в наши дни подобные вещи встречаются редко, но это не значит, что они не существуют.

— Байки! Нельзя верить всему, что слышишь. Недавно я слышал рассказ о снежном чудище, которое живет в горах около озера Азул. И что с того? Думаешь, я поверил хоть одному слову? Просто красивая легенда.

— В каждой легенде есть зернышко правды, — настаивал Арк.

— У тебя есть доказательства, что в Этории все еще существуют маги? — раздраженно кинул Айк.

— Доказательств у меня нет, — Арк выглядел спокойным. — Но вот я только что закончил чтение любопытной книги. Это переиздание старой исторической записи, сделанной около пятисот лет назад, незадолго до первой Войны Трех Башен, уничтожившей королевство. Из этого текста ясно, что в те времена магия была таким же обычным явлением, как вода, которую мы пьем, или воздух, которым дышим. Тогда в Этории жили сотни, нет, тысячи магов. Вокруг своих башен они строили города, возводили школы, где совершенствовались в своем искусстве. Неужели ты считаешь, что столь древнее и столь великое искусство может просто испариться, потому что пало одно маленькое государство? Может быть, еще где-то там, в развалинах…

— Жаль тебя разочаровывать, — оборвал его Айк, — но после падения Магниссии настоящих магов больше не было. Да и сама Магниссия — бесплодная земля, проклятая и брошенная.

— Даже если магическое искусство живо, как это нам поможет? — спросил я, устав слушать эти споры.

Арк повернулся ко мне:

— То, что мы четверо переживаем, — ненормально. Мы прочитали кучу книг, задали осторожные вопросы тем, кому мы доверяем. Никто не понимает, что с нами происходит. Что, если мы попали под действие чьих-то чар?

— Интересно, — заметил Роб. — Мы когда-нибудь привыкнем к этим видениям?

— Да я ночью боюсь закрывать глаза! — воскликнул Айк. — Я вовсе не хочу привыкать к ним.

Айк сказал правду. Мы все хотели, чтобы кошмары, лишившие нас нормального сна, прекратились, но как это сделать, мы не знали. Какое-то время все молчали, но тут раздался легкий стук в дверь и вошел Рик, наклонивший голову, чтобы не удариться о притолоку. С высоты своего роста он взглянул на нас с необычным выражением. Сколько я знал своего брата, он никогда не лез за словом в карман, но сейчас он был мрачен и молчалив. Он приветствовал моих друзей коротким кивком и повернулся ко мне.

— Что-то случилось, Рик? — спросил я.

Он не ответил, повернулся и вышел. Я поспешил вслед за ним по лестнице. Я догнал его внизу. Он посмотрел на меня и сказал:

— Точно не знаю, но случилось что-то плохое.

У наших ворот стояла небольшая толпа местных жителей. В свете факелов я увидел, как по щекам моих сестер текли слезы. Чуть дальше я увидел мать. Она стояла около большого открытого фургона и держалась за колесо. Фургон показался мне знакомым. Подойдя ближе, я узнал фургон отца. Счастье толкнулось в мое сердце, я помчался к воротам, ища глазами Эйва и отца. Но даже при стольких горящих факелах я не мог их найти. Вместо этого я заметил рядом с матерью двух всадников. В цветных плащах, с большими треугольными щитами, они неподвижно сидели на высоких черных жеребцах. Это были рыцари. Их свита, около десятка вооруженных людей и оруженосцев, ждала на улице.

Один из всадников был в красной накидке, наброшенной поверх доспехов. На его правой руке висел длинный меховой плащ, спускавшийся до блестящих стремян и почти полностью скрывавший ножны огромного меча. Металлические челюсти, игравшие роль забрала на его шлеме в форме волчьей головы, были подняты и открывали суровое угрюмое лицо. Я узнал сира Рона Сиронского, сеньора Нормандии, верного вассала герцога Буаского. Его владения насчитывали несколько городов и деревень в южной части провинции, куда входил и наш родной Виллон.

Второй всадник был много моложе, вероятно, мой ровесник. Его стальной панцирь был украшен золотыми нитями и цепочкой драгоценных камней — синих, красных и желтых. Накинутый на панцирь белый с красным жакет был украшен символом — три бегущих волка. Слева его бок прикрывал миндалевидный щит, справа высоко вверх поднималось большое копье, подтверждение силы и славы нормандийского рыцарства. Его шлем из стали и золота напоминал голову быка с двумя красными камнями вместо глаз и черными рогами, соединенными вверху золотым шариком. По великолепию его одеяния и юности преувеличенно серьезного лица я заключил, что это был старший сын сира Рона — молодой сеньор Роллан Сиронский.

Более чем странно было видеть этих двух рыцарей на нашей улице в такой поздний час. Означать это могло только одно — плохие новости. Мгновенно я понял, что новости эти имеют отношение к отцу и его каравану. Опасения мои оправдались, когда, подойдя к матери, я услышал рассказ сира Рона. Под ясным вечерним небом сир Рон рассказывал тихим голосом, что караван отца пропал спустя несколько дней после отбытия из Виллона. Когда караван не прибыл вовремя в столицу провинции, поначалу никто не обеспокоился. Даже компаньон отца не обратил особого внимания на задержку. Но вот прошла другая неделя, а каравана все не было. Наконец компаньон отца поднял тревогу, сообщив о пропаже каравана местному командиру стражи. Тот тоже медлил и лишь спустя еще неделю решил послать патруль на поиски пропавшего каравана. Конные разъезды искали отца четыре дня, но ничего не нашли. Опрос населения показал, что в последний раз караван видели в деревушке Лулион, примерно в двух днях пути от Виллона.