— Ну что? — сказала девушка. — Звонили?
Черяга махнул рукой.
— Не беспокойся, звонили и еще позвонят. Мы же должны убедиться, что он живой?
Тома глядела на Дениса как собака, которую третий день не кормили.
— Вы не будете за него платить, да? — спросила Тома. — Вам все равно, ведь он вас обокрал…
— Успокойся, — сказал Черяга самым натуральным тоном, — никто твоего Колю не бросит.
Но Лось и так уже обеспокоился. Он уже жалел, что не выполнил приказ Коваля, который предусматривал совсем другой вариант обращения с Заславским. Он схватился было за сотовый телефон, потом передумал (а черт их знает, кто этот мобильник прослушивает!) и коротко приказал что-то водителю.
Через несколько мгновений машина, в которой ехал Лось, плавно скользнула к тротуару, где красовалась будочка платного телефона-автомата. Мимо спешили прохожие, к остановке подвалил огромный желтый автобус, щедрая порция выплеснувшейся из-под автобуса грязи окатила брюки Лося, и бандит почувствовал себя странно незащищенным, как белка в таежном лесу.
Автомат дважды съел жетон, на третий раз в трубке послышался ленивый, с придыханием голос.
— Я по поводу того человека, о котором мы говорили утром, — сказал Лось, — вроде бы он в курсах. Он обращался к вам за помощью?
— Обращался, — подтвердил собеседник.
— И?
— Не кипишуй, Шура, — ответил собеседник, — здесь им не Сибирь, чтобы все по их указке штаны спускали…
Довольный Лось повесил трубку. Все шло по плану. Черяга артачился, затягивал время. На это Лось и рассчитывал. Ну что ж. Конечно, забавно, что Черяга сегодня не стал отдавать двести штук. Потому что завтра он будет рад отдать миллион. И даже полтора.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ПРИВАТИЗАЦИИ СИЛОВЫХ СТРУКТУР
Денис стоял на бетонной полосе подмосковного военного аэродрома и смотрел, как из широкого брюха военного транспортника один за другим выпрыгивают плечистые парни.
В ночной темноте мягко светились фары представительских джипов, съехавшихся на аэродром за гостями. Парней было не так уж много — восемнадцать человек. К Черяге подошли двое — начальник промышленной полиции города Ахтарска Володя Калягин и полковник Алешкин, командир ахтарского СОБРа.
Черяга все-таки нашел людей, которые могли взять штурмом дачу Лося.
С технической точки зрения проблема решалась просто. Если бы, не дай бог, пропажа Заславского случилась в городе Ахтарске или области, то ахтарский СОБР покрошил бы в капусту всех предполагаемых соучастников; фирмы их пали бы под танковым натиском налоговой полиции и зенитным обстрелом из ОБЭПа. После летней истории с Премьером сама мысль о том, что какая-либо из действующих в области преступных группировок подымет хвост на комбинат, была смешной.
Но здесь была Москва — здесь банковали долголаптевские, взяточники и обленившиеся менты, и никто не хотел портить жизнь уважаемому человеку Лосю иначе как за бабки, соизмеримые с теми, что просил Лось. И Извольский, из принципа отказавшийся платить деньги вымогателям-бандитам, из того же принципа не собирался платить и вымогателям-ментам.
Стало быть, — надо было привезти в столицу ахтарский СОБР.
Задача, как быстро выяснилось, оказалась достаточно выполнимой, благо дело шло не о ком-нибудь, а о племяннике первого зама губернатора и человеке, обеспечивавшем связь между областью и комбинатом.
Прокурор области подмахнул соответствующие ордера в двенадцать дня по московскому времени. Вопрос о перелете согласовали с воинской частью, расположенной в десяти километрах от Ахтарска.
Часть, понятное дело, находилась на содержании у федеральных властей, однако федеральные власти не платили ей вот уже полгода. Предусмотрительный Сляб время от времени подкармливал военных, а главное — те вполне вписались в экономику города, поставляя солдат в качестве дешевой рабочей силы для строительства коттеджей и потихоньку разворовывая вооружение и технику со складов. Ссориться с городским ханом им было не с руки.
Командир части почел за честь удовлетворить просьбу Извольского. Правда, оставалась другая проблема, с посадкой самолета, но и она счастливо разрешилась после того, как у командира части в Московском военном округе нашелся приятель.
Вдобавок, строго говоря, завод не делал ничего незаконного. В российской Конституции не написано, что сотрудники МВД из одного региона не могут проводить операции на территории другого региона, более того, там написано прямо обратное, благо федеральная Россия еще едина и неделима и формально на княжества не распалась. Конечно, рекомендуется при этом ставить в известность сотрудников МВД данного региона — но ведь сотрудники были в курсе. Борис Гордон, опер 81-го отделения, которому было поручено дело о пропаже проживающего на его территории бизнесмена Заславского, встречал самолет вместе с Черягой. И ордера с ребятами прилетели, чин по чину, честь по чести — областной прокурор санкционирует обыск в загородной резиденции Александра Лосева, каковой Лосев умыкнул родственника зама губернатора…
Внезапно в кармашке Черяги зазвонил телефон.
— Денис?
Черяга удивленно поднял брови. Это говорил полковник московского РУОПа, тот самый, который объяснял Черяге про внебюджетный фонд.
— Ну?
— Ты не нукай, сибиряк, а слушай. Мы с тобой об одной дачке говорили, так?
— Так.
— Там, на дачке, канализацию строили. Но, что характерно, не достроили. А труба осталась.
— Большая труба?
— Метр диаметр.
— И куда она ведет?
— Чего не знаю, того не знаю.
— И чего ты мне это говоришь?
— Хочу и говорю. Вы, сибиряки, народ изобретательный. Захочешь — спасибо скажешь.
На том конце повесили трубку.
— Что такое? — настороженно спросил Алешкин, кивая на телефон.
— Похоже, наш Лось себе, как крот, дырочку наружу прорыл.
— И докуда?
— Не знаю. Там с одной стороны речка, а с другой овраг. Либо к речке, либо к оврагу.
— Ничего, — буркнул Алешкин, — найдем и перекроем.
Через пять минут выгрузка была закончена. На часах было шесть тридцать вечера. Темные джипы, набитые людьми, как початок — зернами, тихо отваливали с летного поля. К Денису подошел низенький, плотный командир местной части.
— Ой ребята, круто-то как, — вполголоса проговорил он, — вам за это втыка не будет?
— Не дрейфь, — сказал Денис, — у нас ордер есть. Достал из кармана переломленную пополам жидкую пачечку долларов и сунул ее в нагрудный карман офицера. Тот благодарно вспискнул и отвалил куда-то в тень.
Было уже шесть часов вечера, когда черный «БМВ» вора в законе по кличке Коваль въехал в подземный гараж, расположенный под одной из дорогих гостиниц в центре Москвы. Оставив своих охранников в холле, Коваль поднялся на пятый этаж и вскоре вошел в офис, принадлежавший крупной юридической фирме. Там Коваля уже ждали: немногословный человек, в темном свитере и запачканных грязью ботинках, по всем приметам — трудяга-охранник, — проводил его к угловому кабинету, из которого открывался прекрасный вид на Москва-реку и Кремль.
Хозяина в кабинете не было: вместо него в гостевом кожаном кресле сидел один-единственный человек. Человек был полный и невысокого роста, с простецкой крестьянской физиономией, странно смотревшейся на фоне дорогого галстука и белейшей рубашки, поддетой под пошитый на заказ пиджак. При виде Коваля человек улыбнулся непосредственно и весело, как Емеля при виде красавицы-щуки, и только глаза человека противоречили этой мужицкой улыбке, а глаза у него были странные. Когда расплавленный алюминий заливают в форму, то сверху формы оказывается ровное жидкое зеркало. Оно светло-серебряного цвета, но не блестящее, а тусклое, словно свалявшаяся на мясном бульоне пена. Вот из такого же тускло-жаркого металла и были сделаны глаза человека.
— Что это за история про двести штук? — спросил человек.
— Я тут ни при чем, — сказал Коваль, — парня отдали Лосю. У Лося были инструкции. А он напорол отсебятину.
— Ты нам срываешь оперативную комбинацию. Ты снял с этого дела два лимона. Ты должен был поделиться с Лосем.