— Да… да… да… — отозвались подчиненные из разных точек аэропорта.
— Как только он коснется колесами посадочной полосы, начнем действовать по плану!
Вскоре серебристый лайнер с польским флагом на фюзеляже и хвостовом стабилизаторе замер в нескольких десятках метров от окрашенных в защитный цвет автомобилей спецгруппы.
Лещинский терпеливо ждал, когда к лайнеру подъедет трап и первые пассажиры начнут сходить на землю, с тем, чтобы не спугнуть террориста.
Командир грузового аэробуса «А‑300‑600» «Люфтганзы» Хорст Кюнхакль прикинул, как он проведет в Варшаве остаток дня, и улыбнулся. Спору нет, Варшава по сравнению с Берлином или Мюнхеном грязный город с забитыми автомобилями улицами. Но такого количества красивых девочек, готовых ради долларов на все, Кюнхакль не встречал даже в Кении, куда раньше часто летал. Он не считал себя расистом, но спать с белокожими девушками было гораздо приятнее, чем с негритянками. Тем более, что ласки их стоили почти одинаково.
«Надо бы назвать Варшаву „Сексуальной столицей Европы“», — улыбаясь, подумал Кюнхакль и поудобнее устроился в кресле. Самолет совершит посадку в аэропорту «Окенце» через каких-нибудь пару минут.
Раньше аэробус «А‑300‑600» обслуживали два пилота. Но после нескольких лет успешной эксплуатации этих машин руководство авиакомпании решило, что держать второго пилота — значит, расходовать деньги попусту. Совершенная электроника полностью брала на себя заботу о взлете и посадке аэробуса и уверенно пилотировала его в воздухе. Кюнхакль не без оснований опасался, что на каком-то этапе руководство «Люфтганзы» сочтет и его присутствие в кабине излишним.
Обширный грузовой отсек аэробуса был заставлен наполовину коробками с живыми цветами, наполовину — банками с маслом для двигателей и роторов турбин. Кюнхакль надеялся, что ему удастся быстро оформить сопроводительные документы и менее чем через полчаса появиться в одном из ресторанов на хорошо ему известной Кролевской улице.
Салон самолета опустел. Расточая направо и налево обворожительные улыбки, Анна протолкалась сквозь толпу спешивших к выходу пассажиров и остановилась возле Леха. Он по-прежнему сидел на одном из задних сидений «Боинга».
— На летном поле стоят… — деревянным голосом начала Анна.
Лех оборвал ее коротким:
— Уже видел…
— Что же делать? — прошептала стюардесса. Сейчас она походила на блондинку кисти Пальма Веккьо, которую Лех видел в Национальной галерее в Лондоне.
— Ничего, — усмехнулся поляк. — Готовиться к следствию, суду и заключению в тюрьму.
— Что за черт! — прошептал Хорст Кюнхакль, с ужасом наблюдая за тем, как аэробус, внезапно изменив курс, начинает круто пикировать на летное поле в районе пассажирских терминалов. Он схватился за рукоять управления, резко потянул на себя. Однако это не оказало никакого воздействия на траекторию полета самолета. Наоборот, она стала еще круче. Серые плиты взлетно-посадочных полос «Окенце» неумолимо приближались. Вскоре Кюнхакль мог уже различить зазоры между ними.
Его плечи ссутулились, голова поникла. Что бы пилот ни делал, он был не в силах предотвратить гибель самолета. Совершенная электронная система управления и навигации позволяла пилоту отдыхать, летая на «Аэробусе». Но она же делала его абсолютно беспомощным в случае отказа компьютерных систем. На ручное управление перейти было невозможно.
В последнюю секунду Хорст вспомнил, что говорил ему и другим пилотам грузовых лайнеров «Люфтганзы» инструктор на курсах повышения квалификации в Дюссельдорфе полтора года назад: «Шанс выхода аэробуса из строя — один из сотни тысяч». Что ж, судьбе угодно именно на нем проверить эту математическую закономерность…
— Погоди, — вдруг яростно прошептал Лех.
Стиснув зубы, он ринулся вслед за последней пассажиркой, покидавшей салон лайнера. Террорист настиг ее, когда Вера Наумова уже перенесла ногу в дорогой красной туфле через порожек самолета, готовясь ступить на трап.
— Обожди, красотка! — с деревянной улыбкой сказал Мазовецкий, стискивая локоть пассажирки. В спину Веры уткнулось тупое дуло пистолета, и она покрылась холодным потом.
— Мы еще поглядим, как запоют эти подонки, когда увидят, что взяли заложницу! — криво улыбнулся Мазовецкий. Его глаза сверкнули: — Тем более такую красивую!
Вера умоляюще взглянула на стюардессу, но та пустыми глазами смотрела мимо нее. Ей было не до сантиментов. Инстинкт самосохранения в этот критический момент сработал у Леха. Требовалось напрячь все силы, как духовные, так и физические, чтобы продумать, как попытаться реализовать этот ничтожный в последнее мгновение подвернувшийся шанс вырваться из глухого тупика.