Мазовецкий очнулся, протянул руку к ноющему затылку: она была вся в крови. С трудом встав на ноги, он медленно зашагал по улице. В первой же попавшейся поляку аптеке ему оказали первую помощь, забинтовав голову. Теперь Лех чувствовал себя уже совсем неплохо. Судорожными движениями он обшарил карманы. Дискетки не было…
Англия — США (Лондон — Нью-Йорк)
Оказавшись на борту «Викинга», Вера Наумова стала гражданкой небольшой республики со своим королем — капитаном корабля и обширными владениями, представлявшими три палубы огромного «Викинга» и трюм, где стояли клетки со слонами, тиграми и лошадьми «Медрано». Норвежский трехцветный флаг развевался на корме и на мачте судна, принадлежавшего богатым судовладельцам братьям Вильхельмсенам из Бергена.
Атлантический океан был на редкость спокоен. Могучие гребные винты неумолимо гнали «Викинг» к берегам Соединенных Штатов. На горизонте не было видно ни единого клочка суши. Это придавало морскому пейзажу особую прелесть.
На «Викинге» жизнь шла во всем ее дивном многообразии. Работали пять баров и три ресторана, крутили фильмы в кинотеатре, пассажиры плавали в двух бассейнах. В обширной оранжерее по веткам тропических деревьев скакали макаки, ползали лемуры, хриплыми голосами перекликались попугаи, проносились в воздухе миниатюрные колибри, а в мутной воде искусственного пруда нежился боливийский кайман по кличке Фредди — главная достопримечательность этого небольшого зоопарка.
Капитан «Викинга», широкоплечий норвежец Арне Йохансен, охотно разрешил Вере совершать прогулки на лошади по верхней палубе. По утрам Альстон неторопливо бежал вокруг бассейна, труб и радиорубки. В первые дни он пугался видневшихся далеко внизу свинцовых вод океана, но потом привык и перестал обращать на них внимание.
Соломон Гинзбург сидел в одном из баров «Викинга» и увлеченно подсчитывал доходы. Рядом с его локтем росла горка исписанных листков. Про стакан виски с содовой он и думать забыл.
Вера подсела к нему:
— Уже одиннадцать часов. Чего ты все считаешь?
Соломон хитро прищурился.
— Результаты будущих битв. Не удивляйся! Я — тоже полководец. Только в моем подчинении не солдаты, а артисты. Но добыча у меня, как и у военных, одна: золото. Чем его больше, тем лучше.
Под грудой исписанных листков Вера разглядела карту Соединенных Штатов. Она была исчеркана жирными синими и красными линиями.
— Ты бы выпил виски, — насмешливо посоветовала Вера.
— Чего? А, виски… — Соломон послушно поднес стакан к губам. Поперхнувшись, поставил его на место… — Пытаюсь выбрать наилучший маршрут, — отдышавшись, кивнул он на карту. — У меня есть два варианта: либо мы добьемся успеха в маленьких городах и на его волне будем брать такие твердыни, как Чикаго, Торонто, Нью-Йорк, либо сразу ввяжемся в бой… Ты куда?
— На носовую палубу. Подышать воздухом.
За исключением узкой сиреневой полоски там, где солнце недавно опустилось за горизонт, небо над океаном стало темно-синего бархатистого цвета. На нем, словно драгоценности на сафьяновой подкладке, переливались звезды.
Вера ощущала под собой едва заметную мощную дрожь судовых двигателей. Свежий бриз шевелил волосы на голове молодой женщины.
— Мисс Наумофф? — услышала Вера тихий голос.
Перед ней стоял стюард в белоснежной отглаженной форме. В руках у него был серебряный поднос с фирменным конвертом. «Письмо от лорда Уорбертона?» — быстрыми толчками забилось сердце Веры.
— Только что получено с почтового катера, мисс, — поклонившись, передал Вере письмо стюард.
Дождавшись, пока шаги стюарда затихнут, циркачка встала под мощной лампой, заливавшей ярким светом носовую палубу, нетерпеливо разорвала конверт и первым делом взглянула на подпись. Письмо было от Сесиля.
«Я люблю вас. И ничего не могу с собой поделать, ничего! Я полюбил вас с первого взгляда — в Гайд-парке. Неделю назад я написал вам письмо, да только не отправил, разорвал. Что мне делать?»
В ночном воздухе возник нарастающий с каждым мгновением рокот лопастей вертолета. Вера невольно задрала голову вверх и увидела мигающие зеленые и красные огоньки на днище винтокрылой машины. Она на несколько секунд зависла над лайнером, затем развернулась и улетела прочь.
Вера снова поднесла к глазам письмо Сесиля Уорбертона и перечитала его с тихой улыбкой.