— Вера, — услышала она негромкий голос.
Циркачка едва не выронила письмо из рук. Перед ней стоял лорд Генри.
— Я не мог больше оставаться без вас и прилетел сюда на вертолете.
Вера удивленно посмотрела на лорда, неподвижно стоявшего спиной к борту. Она молчала, не зная, что ответить. Уорбертон шагнул к Вере:
— Вы околдовали меня.
Голос лорда прерывался. Он подошел к Вере, схватил ее за руку и почувствовал, как вся она отозвалась на его движение. Вера склонилась к нему, не узнавая сама себя, вся поглощенная и наполненная этой внезапно вспыхнувшей любовью. И лорду Генри казалось, что он существует всего лишь как отражение во влажных глазах Веры. Она положила руки ему на плечи и поцеловала. Его лицо показалось ей огромным.
— Пойдемте. На палубе холодно, — пробормотал наконец лорд Генри.
Хлопнула окованная железом дверь. Пробежав по обитым мягким ворсом ступенькам винтовой лестницы, Вера толкнула спиной дверь своей каюты.
Лорд Генри вошел вслед за ней. Он обнял Веру и почувствовал очертания нежной женской спины, шелк мягких волос, запах духов «Хлоя»… Маленький полураскрытый рот призывал без слов.
Уорбертон слышал только свое участившееся дыхание…
Целый час выраставший перед глазами Нью-Йоркский порт, блистательный фасад Соединенных Штатов, показался Вере печальным, оттого что был неотделим от предстоящей разлуки с лордом Генри.
Отвернувшись от иллюминатора, она на мгновение припала к Уорбертону, уткнувшись головой в его плечо.
— Господи, — вздохнул Генри, — да не переживай ты так.
Пристав на цыпочки, Вера в последний раз поцеловалась с ним и пошла в трюм. Надо было проведать Альстона. Лошади обычно нервничают перед выгрузкой с парохода на землю.
Германия (Вальхензееталь)
Курт Шпеер охотно принял предложение фон Мольтке поохотиться вместе. Но на этот раз министр обороны и вооружений пригласил творца внешней политики Германии не в окрестности Франкфурта-на-Одере, а в долину озера Вальхензее.
Когда вертолет с опознавательными знаками германских ВВС опустил Шпеера на уютную лужайку, с которой долина была видна как на ладони, у министра иностранных дел захватило дух. Ему никогда раньше не доводилось видеть такой красоты.
Поросшие вечнозелеными елями горы карабкались круто вверх. Их снеговые шапки блистали подобно сахарным головам в лучах яркого альпийского солнца. Сплошной зеленый ковер леса прерывался изумрудным пятном небольшого озера. И над всем этим голубело бездонное небо.
Где-то неподалеку звенел говорливый ручей. Перекликались певчие птицы, деловито постукивали клювами дятлы. Шпеер с особой остротой ощутил, как не хватает ему всего этого в городе, где пение птиц заменяют гудки автомобилей, а траву — истертые полоски асфальта.
Из леса навстречу Шпееру вышел Отто фон Мольтке в охотничьем костюме. На голове у него красовалась тирольская шапочка с серебряной пряжкой и кокетливым серым перышком.
За ним следовал один из адъютантов министра — майор Клинсман. Он держал в руке охотничье ружье фон Мольтке и большую зеленую сумку.
— Если хотите, для вас здесь есть охотничий костюм, — сказал Отто, дружески обняв Шпеера.
Министр иностранных дел с помощью майора облачился в зеленый костюм и надел тирольскую шапочку.
Отто предоставил ему на выбор три ружья — «Айа Шервуд», «Беретту С 686» и «Браунинг». Взвесив ружья на руке, Шпеер остановился на «Айа Шервуд», ложе и приклад которой были инкрустированы серебром и перламутром.
— Вообще-то часть этой долины принадлежит Австрии. Там за рекой Изар — их заповедник Карвендельгебирге, — сделал широкий жест Отто. — Но поскольку с Австрией ее связывают лишь совершенно непроходимые зимой горные тропы, в экономическом отношении Вальхензееталь всегда оставалась частью Германии. Год назад мы резко ограничили въезд сюда туристов и предложили жителям трех здешних деревень Гармиш-Партенкирхен, Кохель и Шарниц содержать в порядке лес и разводить диких животных. Результаты не замедлили сказаться… Смотрите сами! — воскликнул фон Мольтке, указывая на выпорхнувшую из-под куста боярышника дрофу.
Шпеер поднял было ружье, но министр обороны и вооружений мягко опустил ствол вниз:
— Не торопитесь…
Вслед за Клинсманом они стали подниматься в гору. Через несколько минут у Шпеера закололо в боку, а по упругой походке фон Мольтке даже не чувствовалось, что он хоть немного устал.
Наконец Шпеер не выдержал:
— Я не успеваю за вами! — крикнул он.
— Привал, — мгновенно распорядился Отто.
Клинсман расстелил под огромной столетней елью большой кусок брезента. Министры с комфортом растянулись на нем. Усыпанная иголками почва оказалась такой мягкой, что лежать на ней было даже удобнее, чем на матрасе.