— Открой-ка бутылку «Рейнрислинга», Клинсман, и достань бутерброды! — приказал фон Мольтке.
Подкрепившись, охотники продолжили путь. Шпеер полной грудью вдыхал альпийский воздух. Наконец они дошли до места, где высокие ели, постепенно снижаясь, переходили в луговину. Среди некошеной травы выделялись заросли рододендронов и черники, яркими точками горели примулы и цикламены. А дальше шли уже скалы и ледники.
— Теперь — тихо! — прошептал Отто.
Он выставил левую ногу вперед и щелкнул предохранителем.
Казалось, животные гор поняли, зачем к ним пришли эти мужчины, потому что над лугом повисла напряженная тишина. Даже дятлы, стук которых постоянно сопровождал охотников, внезапно замолкли.
В этот момент Шпеер заметил белого с черным кончиком хвоста горностая, устроившегося на сером плоском камне рядом с кустом черники. Его маленькая головка быстро поворачивалась во все стороны, находясь в постоянном движении.
Министр вскинул ружье и выстрелил. Предостерегающий крик Отто прозвучал слишком поздно.
Шпеер давно не охотился. Пуля угодила в основание хвоста горностая и оторвала его. Покалеченный зверек с резким криком устремился на обидчика. Прежде чем Шпеер успел что-либо понять, горностай вцепился ему в шею. В довершение беды на крик подбитого зверька прибежали его сородичи и не замедлили наброситься на министра иностранных дел.
Фон Мольтке только и успевал перезаряжать свою двустволку. Он убил шесть зверьков. Тем временем майор Клинсман с трудом оторвал от Курта раненое животное. Горностай успел все же сильно искусать руки, лицо и затылок Шпеера.
— Черт, — с трудом переводя дыхание, проговорил фон Мольтке, — мне надо было вас предупредить, что здешние горностаи очень агрессивны. Стоит хотя бы случайно задеть одного, как все остальные бросаются мстить…
— Ничего, — пробормотал Шпеер, прикладывая поданный Клинсманом платок к ранам. — Ничего…
— Может быть, прекратим охоту? Вам надо показаться врачу! — обеспокоенно взглянул на него Отто.
— Не волнуйтесь…
— Тогда придется подняться выше. Выстрелы напугали крупных зверей, и они долго не приблизятся к этому месту.
Шпеер кивнул. Клинсман подхватил его ружье, зеленую сумку. Цепочка охотников двинулась вперед.
Через несколько десятков метров луг круто обрывался в глубокую ложбину. С другой стороны возвышался высокий уступ. Сквозь покрывавший его плотный ковер травы торчали похожие на кости гигантских доисторических животных валуны.
Спускаться приходилось очень осторожно. Утренняя роса, блестящим бисером окропившая траву и кустарники, еще не успела испариться. Подошвы ног скользили. Охотникам то и дело приходилось хвататься пальцами за пучки травы, чтобы удержаться на склоне.
Но подъем на высокий уступ оказался в несколько раз опаснее и труднее спуска в ложбину. Несколько раз Шпееру казалось, что еще мгновение — и он сорвется вниз. Однако вид уверенно карабкавшегося вверх фон Мольтке возвращал министру уверенность, и он продолжал восхождение.
Наконец усилия охотников были вознаграждены. Они стояли на широком плоском уступе, с которого открывался дивный вид на долину и казавшиеся игрушечными домики деревни Шарниц. С противоположной стороны вырастала гора-трехтысячник Гросглокнер. Ее склоны, покрытые внизу серыми лишайниками, а вверху блестевшие от снега, льда и инея, почти отвесно поднимались к небу. Лишь на самом верху стены сужались и переходили в подобие египетской пирамиды, увенчивающей Гросглокнер.
А между склонами горы и охотниками застыло стадо альпийских каменных козлов — козерогов. Оно состояло из двух стройных самцов с метровыми рогами, косо согнутыми назад, трех самок, рога которых были гораздо меньше, и пятерых козлят. Мех у всех был грубый и густой, но разной окраски: у самцов и самок — желтоватый, у козлят — серый.
Альпийские каменные козлы не заметили появления людей, так как ветер дул охотникам в лицо, когда они карабкались вверх по уступу. Но теперь, выйдя из состояния столбняка, козлы кинулись к почти отвесному откосу.
Шпееру показалось, что козлами овладело безграничное отчаяние. Одного взгляда на гору было достаточно для того, чтобы понять: взобраться по ней вверх и уйти за пределы досягаемости охотников — невозможно.
Но когда козлы подбежали к горе, у Шпеера глаза полезли на лоб. Животные стали смело взбираться на склон и с каждой секундой поднимались все выше и выше. При этом козлята, чья серая окраска идеально подходила под цвет покрывавшего камни лишайника, стали едва различимы.