— Твоя лошадь нет устал? — спросил он меня.
— Нет.
— Так пойдем.
И мы поехали по направлению, откуда слышали выстрел. Через несколько времени вдали показалась черная точка, потом другая, и наконец мы ясно различили четырех всадников, ехавших нам навстречу. Это, действительно был князь. Видя, что коза решительно уходит, он, в самом деле, выстрелил по ней, но, вероятно, не попал. По крайней мере, он сам говорил это. Саип, однако ж, не хотел верить, чтобы князь дал промах, и советовал ему возвратиться на то место, где стрелял; Саип даже показал это место, и таким образом мы воротились. Приехав, Саип слез с лошади. Старательно осматривая и отыскав едва заметный козий след, он пошел по нем. Мы хотели было уже воротиться назад, как вдруг Саип стал радостно махать нам шапкой. Он показал нам на траве, едва заметные, две или три капли крови, потом сел на лошадь и отправился по следу с такой уверенностью, как будто ехал по большой торной дороге. Я — за ним, посмотреть, чем это кончится. В самом деле, следы крови становились заметнее и заметнее. Саип беспрестанно останавливался и осматривался во все стороны.
— Вот она! — закричал он наконец и поехал рысью.
— Ты опять комаров видишь, — спросил я Саипа, следуя за ним.
— Нет! теперь комар нет, а карга… вон, смотри.
В саженях восьмидесяти от нас, действительно, я увидел несколько сорок. Подъехав к кусту, мы нашли мертвую, козу, у которой сороки уже выклевали глаза. Саип второчил ее, и мы догнали князя и остальных охотников около самых аулов, и воротились прямо к ужину.
Расспрашивая князя о Саипе, я узнал, что он не кабардинец, а ногай с Терека, что он живет у князя уже несколько лет и действительно один из самых преданных ему людей. На вопрос мой, как же попал Саип из ногайских степей в Кабарду, князь отвечал мне, что он абрек. Ответ этот, разумеется, не удовлетворил меня.
Слово абрек так употребительно на Кавказе, что почти получило право народности в русском языке; но мы употребляем его совсем не в том значении, какое имеет оно между туземцами. Таким образом, довольно трудно объяснить настоящее значение этого слова. Русские называют абреками всех горцев, в особенности тех, которые ходят на разбой в наши границы. Понятие абрек у нас часто тождественно со словами: молодец, джигит; иногда абреком называют бобыля, бездомного человека, готового решиться на всё. Но между туземцами на Кавказе слово абрек имеет более тесное, более определенное значение. Мирный татарин никогда не назовет абреком горца: по его понятию, абрек только тот, кто бежал в горы из мирного аула, — и, обратно, горцы, и даже мирные, называют абреками всех тех, которые переселяются из гор в мирные аулы. Если татарин сделал в своем ауле какое-нибудь преступление — убийство или воровство, за которое боится преследования, — он бежит из своего аула в другой и скрывается там: тогда его называют абреком, и прозвище это остается при нем до тех пор, пока какими бы то ни было средствами не помирится он со своими преследователями и не воротится на родимое место. Часто князья держат таких абреков у себя, защищая их от преследования, и зато абрек усердно служит князю. Обыкновенно, это бывают самые верные люди, готовые исполнять все, что прикажет князь. Такого рода сделка не имеет ничего предосудительного; напротив, чем более при князе абреков — а они большею частью канлы, то есть убийцы — тем большим уважением пользуется он, как человек сильный. Такого-то рода абрек был и Саип.