Очередная вспышка боли заставила Ника покачнуться и осесть на поверхность капсулы.
– Эй, – капитан ткнул его в плечо, – ты что, помереть вздумал?
Ник помотал головой. Нашарил рукой в нагрудном кармашке короткий, с указательный палец, шприц. Большим пальцем сковырнул защитный колпачок и привычным движением воткнул иглу в вену. Обезболивающее моментально начало действовать, и Ник облегчённо выдохнул. До следующего приступа оставалось минут сорок, так что он успеет расплатиться с капитаном, переодеться и, приняв лекарства, удобно устроиться в капсуле.
– Смотри мне, – погрозил пальцем капитан, – не вздумай помереть. Мне потом с твоим трупом возиться не охота. Не говоря уж о количестве документов, которые придётся заполнить.
– Чего ж вы тогда пошли в капитана китобоя? – не сдержался Ник. – Устроились бы на обычный пассажирский лайнер, там спокойно и платят исправно.
– Не твоё дело, – огрызнулся капитан. – Деньги гони!
Ник вздохнул. Его чемодан лежал на полу возле ног, и от наклона перед глазами всё поплыло. Стало тоскливо, и на миг Нику захотелось разрыдаться от несправедливости и обиды. Но капитан ждал денег, и в нём не было ни толики сопереживания очередному пассажиру. Поэтому Ник, приложив к панели блокировки большой палец, раскрыл чемодан и достал стопку пластинок разных размеров, перехваченных чёрной лентой.
– Пересчитывать будете? – с вызовом поинтересовался он, протянув капитану.
Тот выхватил деньги и, прикинув толщину стопки глазами, покачал головой:
– У себя проверю. Если обманул…
Он не закончил. Ник кивнул, показывая, что понял.
– Отлёт через десять минут, – сообщил капитан, пряча деньги во внутреннем кармане куртки. – Ужин через три часа, я пришлю кого-нибудь из команды за тобой. Лететь будем около четырёх дней, если повезёт с прыжком. На месте даётся двадцать часов, если результата нет, либо доплачиваешь и продлеваешь время, либо возвращаемся. Это понятно?
– Да.
Ник был уверен, что капитан будет только рад неудаче клиента. Но, подумав, признался самому себе: будь он капитаном китобоя, он так же бы был безразличен к чужому горю и думал лишь об оплате своего труда. Чтобы сочувствовать больному космической чумой, нужно самому заболеть ею. Или быть близким заболевшего.
Тело ломило от усталости, и Ник с огромным трудом заставил себя встать на ноги и скинуть одежду. Специально для полёта он купил комбинезон из плотной мягкой ткани. Производители уверяли, что раствор, которым пропитывалась ткань, смягчал боль при космической чуме и благотворно влиял на эмоциональное состояние. Ткань действительно оказалось очень приятной, и, выпив таблетки, не заботясь о дозировке, Ник устроился в капсуле. Если повезёт, заснёт он быстро и проснётся как раз к ужину.
То ли таблетки на этот раз сработали, как надо, то ли чудо-комбинезон оправдал свою стоимость, но проснулся Ник отдохнувшим и бодрым. Боль отступила на неизвестный срок, а ноги впервые за долгое время не дрожали при попытки подняться. Пройдя в санитарный блок, Ник умылся и улыбнулся своему отражению в маленьком зеркале, висящем над раковиной. Удивительно, но даже лицо выглядело более здоровым и молодым.
Пришедший за Ником парнишка сухо поздоровался и, не оглядываясь, пошёл в сторону кухни. Там уже собрался весь экипаж: капитан, главный помощник и двое парней, в таком возрасте способные выполнять разве что чёрную работу на корабле. Сев за стол, Ник внимательно изучил свою тарелку: обычный ужин на таких кораблях из спрессованных в кубики зёрен пшеницы вперемешку с искусственным мясом и сушёными грибами. Их можно есть и сухими, но вкуснее залить кипятком и дождаться, пока они набухнут и станут мягкими. Кипятка, разумеется, Нику не дали.