Клевоц пробирался через заросли буквально в шаге от Дана. И настроение старика постепенно улучшилось: молодой Холмин не шумел, двигался, лишь когда ветер шелестел листвой, а в тишине замирал, слушал. 'В общем попробуем, вдруг и впрямь в городе кто в измысленную ловушку попадется'.
Город Фойерфлах - 'столица' провинции Запад - Клевоца не впечатлил. Сначала утреннее солнце выхватило из тумана построенные на скорую руку лачуги беженцев. Далее серыми тенями показались старые городские трущобы. Северяне направились по деревянному настилу вдоль неожиданно людной улицы к побуревшей от времени стене и окованным сыродутным железом дубовым воротам, что между кирпичными надвратными башенками. Обе не выше каменной сторожевой в центре Холма, откуда родом Холмины.
К тому же мысли Клевоца оказались заняты не городскими уродствами и красотами (последних пока не было видно), а местью. Ничего бы страшного в том, что две ведьмы переселили его отца в иной мир, если бы грань между мирами была тоньше. Но, как известно, у мертвых почти нет возможностей вмешиваться в дела живых, а родные Клевоцу люди пребывали по обе стороны смерти. Сам же он, естественно, не мог одновременно оказаться и там, и здесь.
Он звал отца в свои сны, единственный путь для правильно ушедших мертвых в мир живых, но тот все не приходил. Лишь временами снились давно ушедшие дни: например, непередаваемый запах развариваемых пластинок рыбьего клея, приготовленных вместе с отцом из плавательных пузырей осетра. Тогда клеили стрелы.
И даже если бы пришел - все знают, что Похититель может искушать северян, вторгаясь в их сновидения и принимая облик ушедших в иной мир. А потому к забытью - младшему брату смерти - следует относиться с осторожностью.
Шли в колонну по три, перемежаясь с телегами немногочисленного обоза. Клевоц - вороненые брóни, щит без герба, непривычно глухой шлем. Таких же 'глухих' в строю было еще с десяток.
- Императорово дело, дорогу! - орал впереди строя рябой Жеб, обладатель внушительной выпуклой бородавки на кончике носа.
Но чернь в тот день оказалась неожиданно наглой, вонючие вороватого облика людишки сновали у колонны, норовили чуть ли не заступить дорогу. Где-то щербатые рты попрошайничали, а где-то и бормотали брань.
И чем ближе к воротам, тем плотнее смыкалась вокруг толпа крестьян. У самых ворот их, опирающихся на дубины, было особенно много. А тут и там стояли группки людей, одетых в узкие городские кафтаны, и что-то горланили, явно раззадоривая остальных.
- Наших жен сильничать приехали, - когда Клевоц приподнял забрало, донеслось до него от ближайших, взобравшихся на чей-то пустой воз. Один из зачинщиков обрюзгшим лицом напоминал борова из тех, что северянин колол время от времени. - Не пустим в город!
Стало ясно, что без драки в ворота не попасть, и Дан поинтересовался в пол голоса мнением наследника Холма:
- Древками или сталью? - людей запада было не меньше десятка на каждого северянина, а потому скорее всего нужна была сталь.
- Сейчас разберемся, - постарался по-взрослому солидно ответить Клевоц, в голове уже созрел план. Отца нет рядом, но ведь ему уже шестнадцать и пора доказывать ветеранам, что не случайно ведешь их.
На Севере презирают правителей, за которых правят другие. И ничто не послужит горе-воеводе извинением. Только лишь если время от времени всё же проявит власть и ум.
Накануне Дан таки признал допустимым в крайнем случае идти на риск в городе. Если последний совершеннолетний наследник погибнет на императорской службе у всех на виду, ʼвысшие ʼтэлы сочтут бесчестным не дать пару лет вырастить смену, не согласятся объявить деда недееспособным. Но вот если бы Клевоца убили где-нибудь еще, например, недавно на проплешине в лесу или даже уже на службе, в городе, но в постели жены местного дворянина или в борделе... Тогда роду Холминых снисхождения ждать не приходилось. Все же северян южные дворяне не считали за своих.
Кому-то может показаться странным, но в мечтах молодой Холмин всегда представлял себя одним из могучих рядовых воинов первого ряда, пехотинцев, раскалывающих вражеские доспехи. Отнюдь не воеводой, с возвышения руководящим битвой. И уж точно не владетелем, судящим северян дома, на Холме.
И его не учили повелевать. До последнего времени считалось, что он слишком далеко в наследном ряду. Да и молод, рано еще. Борода и на ладонь не отросла.
Когда Клевоц задумал внезапный марш к городу, он специально ничего не изобретал, идея пришла в голову сама. Верная или нет - казалось, они так или иначе ничего не теряли. Но теперь, в такой ответственный момент Холмин обратился за решением к северным сказаниям. И похожий случай нашелся в любимом сказании покойных двоюродных братьев - о Пнóче-широкоплечем, в одиночку пленившем дюжину южных латников. Пускай не точно такой, но натолкнувший Клевоца на нужную мысль. Ведь никто не обещал, что сказания послужат изборником готовых решений. Нет, это скорее запечатленный в словах жизненный уклад...