Пассажиры, получив белье, ключи и ужин, и заселив номера, превратились в постояльцев. Горячая вода смыла усталость дороги, и наступил их первый вечер на турбазе. Все последнее время находясь в непрерывном движении, они вдруг врезались в тишину и неподвижность. Почувствовав сыроватую муть пустого времени, парень быстро выяснил расположение злачных мест — у соседей, живущих здесь уже несколько дней и от этого ставших бывалыми туристами. Легкая помятость лиц и различный цвет стекла бутылок на балконе обозначили долгую борьбу предпочтений — методом проб и ошибок до дна.
И вот он снова на ступенях, на этот раз турбазы, а за спиной, блеснув электробликами, алюминиево звякнули стеклянные створки входных дверей. Здание закрыто огромными елями, их большие зеленые лапы нереально покачиваются в искусственном свете невысоких фонарей. А может, это ели так высоки?
Шум. У входа, на скамейках множество мам, сидящих и смотрящих за беспорядочно бегающими детьми. Атмосферу большого двора подчеркивают сохнущие результаты коротких стирок на нескольких балконах. Детская суета опасна: едва не сбив парня с ног, мимо пронеслись два брата-пилота, по автобусу знакомые реактивные мальчишки. Мама тут же, рядом, на скамейке. Баулы, тяжелые, но необходимые, стоят в номере, и теперь она отдыхает в светлом пятне фонаря. К женственности вернулось спокойствие, и только электрические тени длинных ресниц вздрагивают на щеках.
Они заметили друг друга и улыбнулись, как хорошие знакомые. Возможно, парень симпатичен ей, да и она молода и красива… но дети, и симпатии так и останутся симпатиями. Интерес в ее взгляде спокоен, а глубина глаз предсказуема и неагрессивна. Парень подошел ближе.
— Добрый вечер, — поздоровалась первой она, и ее ресницы узнаваемо шевельнулись.
— Здравствуйте.
— Вышли воздухом подышать?
В ее вопросе послышалась едва заметная двойственность, впрочем, совершенно ее не касающаяся.
— Можно и так сказать. Пива хочется.
— С вами все ясно.
— Да, все очень просто.
— Смотрите, не увлекайтесь чрезмерно.
— Ну что вы. Пиво — не самоцель.
— Тогда желаю успехов.
Она усмехнулась, а парень кивнул, соглашаясь — игра в вежливость и в "вы". Слышны звуки музыки, и проходя сквозь строй колючих исполинов, высокие частоты запутываются в иглах. Доносятся лишь низкие басы, громкие, но какие-то нездоровые, выдающие преклонный возраст динамиков.
— Пойду на звук, — извинился он.
— Идите, — разрешила она, и парень, еще раз кивнув, двинулся вниз по склону, по дорожке, навстречу охающим ударным. А к ней подбежал старший из пилотов — он увидел удаляющегося парня. Мальчик запыхался, игра с новыми друзьями увлекла его.
— А куда дядя Леша пошел?
— На охоту, — ответила мама, со спокойной любовью глядя на сына.
— А мне можно с ним? — в детских словах искренний порыв и вечное движение.
— Тебе еще рано, — улыбнулась она, и в голосе ее быстро исчезла легкая грусть, как прежде, днем, в глазах растаяла обида на так бесцеремонно уехавший "Икарус".
Турбаза. Спальные корпуса, столовая, гараж, склады, административные здания скупо разбросаны по склону горы, ели выше самых высоких крыш. Все постройки, разноэтажностью своей подчиненные склону, торчат как авитаминозные зубы.
Парень, спустившись по длинной лестнице, пройдя по извилистой дорожке, а затем еще по одной лестнице, оказался у стойки бара. Питейное заведение, в недавнем прошлом бывшее летним кинотеатром, так же подчинено склону. От бара, вниз, амфитеатром спускаются несколько рядов столиков, белые стулья, и все это заканчивается сценой и небольшой площадкой перед ней. Просто и симпатично.
Источник размазанных звуков — большие профессиональные колонки, вероятно наследство умершего кинотеатра. Они чернеют на сцене, по краям вогнутой стены-экрана. Когда-то, сопровождая изображения чувств на белом, невидимые в темноте ящики вибрировали голосами мужественных киногероев и прекрасных киногероинь. Сейчас слова те же, но музыка в три аккорда, а песни в три куплета, ну а затаивших дыхание зрителей сменили вкушающие посетители.
Вместо крыши все тот же звездный купол, темная лесная стена стреляет светлячками. Их ловят дети, позволяя родителям за столиками спокойно загружаться алкоголем. Пустые пластиковые бутылки из-под лимонада наполнены живым светом и чудом, и крылатые заключенные вспыхивают и гаснут в прозрачных тюрьмах, разделяя мир детей и взрослых.