Кажется, между недоумением и восклицанием должна быть пауза? Недоумения нет, и восклицания тоже, но пауза все-таки вильнула хвостом нотного знака. Уходящая закорючка, но Лену задело — простая симпатия несложных слов, но она обратила на это внимание.
— Без стука не входить.
Что с ней, зачем она сказала это? Ей давно не тринадцать — она вспомнила Нину. Тринадцать — неудобно выговаривать даже про себя. А затаившийся в пластмассовых зарослях охранник, кажется, хрустнул напряжением ушей? Мгновение стыда — конечно же, Ирина догадалась о причине ее словесного взбрыка, а охранник — вдруг то неконкретное чувство, влекущее ее и допускающее к себе Алексея, эхом ударившись о барабанные перепонки, отстучало в его скучающем мозгу ленту пошлых мыслей? Досадно, однако несколько шуршащих в искусственной зелени ковра шагов, и досада, повиснув во внутренней тишине и медленно оседая, так и осталась в холле, конечно же став поводом для разговора двух ждущих окончания смены людей.
Горы во всем: падающий к морю склон срезал и корпус, добавив ему со стороны прибоя два нижних этажа и незаметный служебный вход в прачечную, а над ней, во втором и более длинном ряде окон размесились "мучачос" — временные, на сезон, работники. Это прежде всего те, для кого море — заморское чудо, и Лена в их числе, а так же Ирина и Витюша, местные, но работающие с перерывом на зиму "мокрые спины". Идти недалеко — лишь темноватый с солнца коридор, но и его служебных стен коснулось солидное газоватое дыхание. А ей показалось, что Алексею немного неловко среди давящего в первое время комфорта — так было и с ней, после палаточного городка.
— Есть подозрение, Лена, что в никелированных кранах этого блистающего мира горячая вода журчит круглые сутки?
— А у тебя есть сомнения?
— Подозрения. А вдруг и здесь существует какое-нибудь расписание?
А в коридоре темно, но прицепленный к большой деревянной груше ключ — чтобы не потерялся, вошел в замок привычно и легко.
— У меня сегодня большая стирка, — успокоила его Лена.
Задумавшееся в предвечернем падении Солнце, заполнив лучами номер, взглянуло в открывшуюся дверь на нее и на Алексея, и взгляд этот можно почувствовать лицом и даже дотронуться до него рукой.
— Пока тебя искал, купил зубную щетку, — сообщил Алексей еще одну новость, и она снова услышала в его словах любопытное ей смущение. А насмешливый Ра, смотрящий в окно, обязан ли он прищуриться или обернуться?
— Душевая там, можешь проверить…
Эта книжка — как хлопушка из детства. Потянув за веревочку, кажется, целый час ждешь, когда она бабахнет. Бабах! В разные стороны разлетелись конфетти, и их не собрать, а сюрприз упал в снег, и его не найти.
— У него на плече должно быть красное пятно. Или синее? Боевиков определяют именно так.
— Видишь, никаких пятен нет.
— Может, он левша?
— Не угадала.
— А может он стреляет как ковбой, с бедра? Давай посмотрим.
— Нет там никаких пятен, поверь мне на слово.
— На слово неинтересно, — улыбнувшись подруге, вздохнула своим мыслям Ирина, перестав рассматривать спящего Алексея и разглядывая теперь его сохнущую форму. — Мне кажется, он проспит до утра.
Лена не ответила. Медленные капли отрываются и лениво падают на пол, но летний воздух быстро сушит.
— Везет тебе, подруга! Ну почему мне такие не сваливаются на голову? Ну хоть бы один… а то попадаются все какие-то скользящие отдыхающие или планирующие негодяи.
— Планирующие?
— Во всех смыслах.
— Нет, я не уступлю. Извини, Ирин, а Сашин отец?
— О, этот один из смыслов, а для него единственный — затянулся и забылся.
— А где он сейчас?
— А нигде. Видимся раз в год, да и то случайно — какой спрос с планирующего негодяя? В первое время незаметно было, а потом поздно — соломенный жених. А тебе повезло, — она вновь поглядела на Алексея, — так бы смотрела и смотрела. Не ревнуешь?
— Не успеваю. Ты звонила?
— Да. Попался очень милый майор, и совсем не обиделся, когда я назвала его полковником. Спросил, почему старшина, а он старшина, — снова показательно вздохнула Ирина, — сам не позвонил.
— И что ты ответила?
— Старшина…
— Что ты ответила?
— А? — вернулась на землю Ирина. — Сказала правду: что он уже поднялся в номер и вряд ли сможет выйти до утра.
— Спасибо, и извини, что я тебя выгоняю.
— Не будь занудой, главное — чтоб человек хороший был, и чтобы не было войны. Хотя бы временно, хотя бы сегодня. Но ты не забывай, что сегодня очень скоро кончится, вот увидишь.