– Думаю, девица вот-вот должна прийти. Толстяк с ней заодно, но он не помеха, его я беру на себя, – забормотал старик, освобождая и ставя на ноги пленника. – Только ты справишься с этим чудовищем, Вебалс!
– С чего ты взял, что я вообще захочу с ней связываться? Мало ли какая тварь в красотку забралась, мне-то она не мешает. Я же богомерзкий колдун, враг рода человеческого, или ты забыл? А вдруг я с ней заодно?
– Гервальская площадь, – всего двумя словами обосновал свое решение старик, неотрывно глядя на колдуна умными, повидавшими жизнь глазами.
– Давай сначала займемся нашим чистюлей, – скомандовал Вебалс, посчитав аргумент «лиса» достойным основанием, чтобы заключить с ним союз. – Толстячок намного хитрее и проворнее, чем кажется. Одному тебе с ним не справиться.
Недостаток ума всегда компенсируется бурной фантазией, именно поэтому лучшие сказочники получаются из лодырей и недоучек. Вместо того чтобы досконально изучить какое-то новое явление, они, не утруждая себя исследованиями, выдумывают теории, одна смешнее другой, наспех подгоняют сомнительные факты и с умным видом кричат о новом открытии. И самое удивительное, с течением времени сами начинают верить в придуманную ими ложь.
Неизвестно, кто из невежд додумался заявить, что вампиры боятся чеснока и воды. Бояться и не любить – понятия разные! Например, Кор: толстяк терпеть не мог запаха чеснока, в особенности если он исходил изо рта избранной им жертвы. Но разве это что-то доказывало? Молоденькие девицы и уже зрелые дамы тоже не любят целоваться с любителями чесночных супов и приправ. Они брезгливо морщатся и зажимают платочками прекрасные носики, но почему-то никто не додумывается обвинять их в испитии крови по ночам. Что же касалось воды, то типичный представитель семейства кровососущих по имени Кор не различал, святая она или не освященная, а по простоте душевной и из-за отсутствия университетского образования классифицировал жидкость по иным показателям: холодная или горячая; чистая, та, что в бадье до мытья, или грязная, то есть та же самая, но уже после погружения в нее его грузного тела.
Вопреки бытовавшему мнению, что плоть вампиров в воде растворяется, шипя и испуская зловонные запахи, толстяк мылся обычно три-четыре раза в неделю, уменьшая свой вес за счет отстающих кусков грязи и испуская дурные запахи, но совершенно по иной причине. Как и для любого человека, выросшего вне жаркой пустыни, где капля воды на вес золота, Кор считал мытье не только необходимым мероприятием для избавления от нечистот, но и своеобразным ритуалом успокоения и примирения с самим собой. После же пакостной выходки проклятого колдуна вампир ощутил острую необходимость не только избавиться от присохшей слизи, но и восстановить душевное равновесие, поэтому отмокал в бадье долго, подавляя в себе естественное желание разорвать по возвращении Вебалса голыми руками и составляя в уме длинный список предстоящих пленнику пыток. Во-первых, сгоравший от жажды мести толстяк хотел как следует насладиться долгими-предолгими мучениями недруга, обманувшего его и виновного в гибели дукабесской общины. Во-вторых, и это тоже немаловажно, хитрый купец хотел извлечь из гибели врага как можно больше дивидендов. Слава убийцы одного из Озетов придала бы его персоне значимость и вес как в глазах сторонников герцога Самвила, так и среди столичных вампиров, до сих пор игнорировавших его присутствие в городе.
Когда размышляешь о приятном и строишь грандиозные планы на будущее, время течет незаметно. Вода в бадье уже почти совсем остыла, а Кор, закрыв глаза и со счастливой улыбкой на толстощеком лице, все продолжал нежиться в ней. За дверью комнаты кто-то появился, вампир узнал шаркающую походку управляющего и поэтому даже не счел нужным открыть глаза.
– Чего тебе надобно, старче? Иди лучше за Озетишкой последи! Сбежать-то паскудник не сможет, а вот на себя лапки наложить – запросто! – вяло, почти засыпая, пробормотал упырь, услышав скрип открывающейся двери и ощутив распаренной кожей легкое прикосновение сквозняка.
– Ну, как тебе еще объяснить? На себя я никогда ничего не кладу, а вот на других… всегда с удовольствием, – прошептал прямо на ушко нежившемуся вампиру мягкий, мелодичный голосок Озета.
Кор резко рванулся, пытаясь одним прыжком выскочить из бадьи, однако противник как будто читал его мысли. Тонкие, но крепкие, как сталь, пальцы колдуна впились вампиру в ключицы и намертво зафиксировали шею, не давая пошевелить головой. Сколько ни рычал и ни клацал зубами Кор, а толку от этого не было: ему не удалось, ни высвободить голову, ни пошевелить вдруг онемевшими конечностями. Бой был проигран, хотя вряд ли можно считать боем поединок, в котором не было нанесено ни одного удара, а начало почти совпадало с концом схватки.
Дверь снова открылась, на этот раз на пороге появился Кено с мотком толстой веревки в руках. «Лис» не захотел использовать серебряные цепи, то ли разочаровавшись в их чудотворной силе, то ли просто оберегая имущество своего господина.
– А может?.. – хотел спросить старик, размотав веревку, но так и не приступив к связыванию выпиравших из воды конечностей.
– Нет, он нам нужен живым, – ответил, не дослушав до конца вопрос, Вебалс, – пока нужен живым, а там… там, как разговор повернется. Ты понял меня, мой клыкастый дружище? Советую не дергаться впустую, а сосредоточиться на ответах на мои вопросы.
Старый «лис» был настоящим мастером сыскного дела и всего, что с ним непосредственно связано. Не успел Вебалс задать и первого из вопросов, а застигнутый в бадье вампир был спеленат, как грудной ребенок. Правда, ни одна мамуля, даже самая безответственная и неопытная, не решилась бы так туго затягивать узлы, да и материальчик для малыша выбрала бы помягче, чем крученый войлок.
Увидев, как профессионально его новый напарник исполнил свою часть работы, Вебалс убрал с ключиц вампира руки. Кено на миг показалось, что кончики пальцев колдуна вышли из-под розовой кожи пленника, вышли легко, не оставив на ее гладкой поверхности никаких видимых следов. Однако бывший сыщик мог и ошибаться, ведь он постарел, зрение было уже не то, а при плохом освещении всякое могло померещиться.
– Итак, вопрос первый, – вытирая мокрые руки о висевшую поблизости рубашку вампира, протянул Вебалс, то ли в предвкушении удовольствия от предстоящего допроса, то ли уловив что-то в колебании ночного воздуха.
Буквально через миг колокола сразу трех столичных храмов пробили полночь, а снизу донесся не сильный, но настойчивый стук дверного молотка.
– Попарься еще и смотри, никуда не уходи, – пошутил Вебалс, легонько похлопав ладонью по лысине вампира, на зеркально-гладкой поверхности которой весело плясали отблески всех семи горевших в комнате свечей.
Озет пошел открывать дверь, вслед за ним, обнажив меч, отправился предатель Кено. Кор остался один, и еще не успели затихнуть шаги, как он принялся вытягивать шею в жалкой надежде дотянуться и перегрызть острыми клыками ближайшую из веревок. Почему-то вампир был уверен, что больше не увидит ни старика управляющего, ни изрядно попортившего ему кровь колдуна.
Она была прекрасна даже в простеньком платьице; она – сама юность, свежесть и незапятнанная грязью жизни красота. Женщинам этого не понять, а вот опытные мужчины, лишь окинув молоденькую девушку беглым взглядом, сразу узнают о ней все: что любит, как зовут любимого козлика, какие романтические идейки крутятся в ее прекрасной головке, и главное, как себя повести, чтобы вызвать симпатию, а не категорическое отторжение у юного создания, чей жизненный опыт равен нулю, а в глазах которого можно навсегда затеряться.
Это была она, та самая девушка, о которой со страхом рассказывал Кено. Вебалс понял это с первого взгляда и поэтому, вместо того чтобы мило улыбнуться и, отвесив поздней гостье галантный поклон, пригласить войти в дом, резко выкинул правую руку вперед, чтобы сомкнуть капкан цепких пальцев на белоснежной, нежной шейке. Обычно редко кто уходил от такого захвата: одних парализовала неожиданность, а другие не обладали должной реакцией, однако милое создание с личиком игривого ангела быстро отскочило вбок и тут же нанесло удар, метясь острым носком сапожка по выступавшему вперед подбородку противника.