– Вам, господин Кротов, Ивахара-сан об обстоятельствах смерти вашего Шепелева доложил?
– Чего тут докладывать! И без рапорта все понятно!
Кротов ткнул пальцем в разложенные перед ним фотографии.
– Как у нас дома говорят, порезали Игорька.
– Вот-вот! Все признаки насильственной смерти налицо, – согласился я. – Так что в рамках дела по убийству, боюсь, мы должны запретить выходить вашему судну из Отару.
– На сколько?
– Пока сказать не могу. Не исключено, что убийца находится на судне. У нас опыт в подобных делах имеется.
– Но у меня же и обычные люди на борту! Туристы! Им в воскресенье ночью дома надо быть! Всем в понедельник на работу! У нас расписание! Мы же, как-никак, бизнесом занимаемся! Вы представляете, какой это удар по нашему престижу?
– Представляю, господин Кротов, но мы с Ивахарой-сан тут тоже не дельфинов от нечего делать дрессируем. Расследование убийства требует определенных жертв.
– Ну да, мало вам одной, – прошипел Кротов, косясь на шепелевские снимки.
Тут без стука вошел немой старпом и положил перед капитаном тоненькую папочку. Капитан раскрыл документы.
– Вот он, наш Шепелев Игорь Константинович! Одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, Советская Гавань, Хабаровский край. Мореходка, «Дальморепродукт», БАМР…
– Что, простите? – встрял в нашу умную беседу на русском языке Ивахара. – БАМ?
– Какой БАМ? – не понял Кротов.
– Ну, БАМ, вы сказали, нет? Что, на железной дороге, что ли, он работал? – проявил вдруг свои глубокие познания в транспортной системе Российской Федерации скромный майор отарской полиции.
– На какой железной дороге? – поднял брови капитан.
– Ну как же! Вы же сами сказали, БАМ…
– Ивахара-сан, господин Кротов сказал не БАМ, а БАМР.
Мне пришлось взлететь над суетой и рутиной и показать этому недалекому Ивахаре, насколько глубока моя – столичная – информированность в российской экономике.
– То бишь База активного морского рыболовства. В Находке есть такая рыболовная контора. Так ведь, господин Кротов?
– Ага, – кивнул капитан. – Я бы даже ее конторой называть не стал. Солидная компания.
– Активного? – не унимался Ивахара.
– Активного, – подтвердил я. – Это, Ивахара-сан, когда русский рыбак не сидит у моря и погоды от него не ждет, а сам в море выходит и берет от природы все ее блага, милости и почести.
– Интересно, – искренне протянул Ивахара. – Выходит, у нас, в Японии, все рыболовство активное?
– Я вам потом, Ивахара-сан, и про БАМР расскажу, и про наше активное японское рыболовство, – прервал я Ивахару и обратился опять к Кротову: – До вас где он работал?
– До нас?
Кротов углубился в изучение анкеты Шепелева.
– До нас, до апреля этого года, в ДВМП, то бишь в Дальневосточном морском пароходстве. Ходил там матросом три года на «грузовиках», на контейнеровозах еще… Обычная биография.
– Семья есть?
– Отец умер восемь лет назад, – прочитал Кротов. – Мать живет все в той же Советской Гавани. Жена в списках не значится, дети, соответственно, тоже. Зато есть младший брат.
– В Отару Шепелев с вами в этом году уже приходил?
– Все семь рейсов оттрубил, это у него восьмой за сезон. Последний, выходит…
– Конфликты в экипаже есть? Или были?
– Это не ко мне вопрос. Вот Анатолий Палыч у меня за связи с нашей трудящейся общественностью отвечает.
Кротов охотно снял с себя ответственность за информирование принимающей стороны и указал на старпома. Ивахара пригласил его за стол.
– Господин Ежков, сколько матросов в экипаже?
Обретший наконец дар речи старпом опустился на стул.
– Матросов – тридцать восемь. Плюс еще обслуживающий персонал – медики, повар с поваренком, судомойки. На круг пятьдесят семь голов.
– Что вы можете сказать об обстановке внутри коллектива? – продолжил Ивахара.
– Что могу сказать… – угрюмо буркнул Ежков. – Хорошего мало, плохого – ничего.
– Как это?
– Ну, как… – недовольно пожал плечами старпом. – Вы же сами видите, мы не рыбаки. Это в «рыболовке» вся команда как единый кулак работает. Им вашу японскую йену долбить надо. А у нас судно пассажирское. Мы же круизников возим. А круизник у нас сейчас кто?
– Кто у вас сейчас круизник? – поинтересовался я, давая Ивахаре передышку в его нелегкой лингвистической борьбе.
– Барыга или бандит, что, по большому счету – да и по маленькому тоже, – однофигственно!
– Как, простите? – вклинился Ивахара, демонстрируя дилетантизм в области русского сленга.
– Ну, одно и то же, – грустно протянул Ежков.