У Карлоу вся эта цепь событий, свалившаяся на него как снег на голову после столь многообещающей встречи с Кейси на симпозиуме в Вашингтоне, должна была бы вызвать горькую иронию типа «но почему же мне так упорно не везет?». Совпадение по времени решения его проблемы и скандала «Иран-контрас» действительно обернулось жестокой шуткой. «Они собирались уладить мое дело, — заявил Карлоу. — Но после смерти Кейси Гейтс отказался заниматься им, а Уэбстер стал тянуть с решением».
Но Уэбстер, бывший федеральный судья, освоившись в своем новом кресле, изменил точку зрения. По словам Карлоу, Уэбстер пригласил на работу в ЦРУ целую группу помощников из ФБР, которые изучили его дело, и Уэбстер согласился, что Карлоу здорово наказали.
Юристы Управления рассчитали размер компенсации за ущерб, причиненный Карлоу в результате разрушения его карьеры 25 лет назад. Они также решили проблему, каким образом выплатить ему деньги. Руководству ЦРУ следует тихонько обратиться в конгресс с просьбой провести снова закон о компенсации несправедливо обвиненным в шпионаже лицам, на этот раз персонально для Питера Карлоу.
15 сентября 1988 года конгресс принял Закон об ассигнованиях на разведку на 1989 финансовый год. В недрах его статей и положений затерялся раздел 501(a), сформулированный аналогично закону от 1980 года. Двумя неделями позже президент Рейган подписал законопроект, и закон о компенсации лицам, незаконно пострадавшим от обвинений в шпионаже, 1988 года получил официальный статус[265].
Пресса проморгала незаметную, маловразумительную статью закона и не потрудилась поинтересоваться, для кого же этот закон был принят. А поскольку ЦРУ не опубликовало никакого публичного извещения о новом законе и не предприняло никаких попыток оповещения своих бывших сотрудников, которых этот закон мог касаться, ни одна другая жертва охоты на «кротов» не дала о себе знать.
Уильям Уэбстер утвердил это решение. В начале 1989 года Питер Карлоу прилетел в Вашингтон, и в штаб-квартире ЦРУ, в кабинете генерального юрискон-сульта, ему вручили чек на сумму около 500 тысяч долларов.
Карлоу отказался обсуждать с кем-либо сумму компенсации. Единственным комментарием было, что она не превышает миллиона. Карлоу отправился в деловую часть Вашингтона, чтобы отыскать банк, куда бы он мог положить этот чек. Возможно, по иронии судьбы, он оказался на К-стрит, главной деловой улице города.
«Я испытывал несколько странные чувства, когда стоял на К-стрит в три часа пополудни с чеком на огромную сумму и раздумывал, что мне делать с ней». Карлоу разыскал банк, который, к счастью, работал до четырех и в котором с радостью приняли такой вклад.
Компенсация была достаточно щедрой, но, по мнению Карлоу, не хватало еще чего-то, что возместило бы ему те 20 лет, в течение которых он считался предателем. Ему хотелось бы иметь какой-нибудь наглядный символ, чтобы повесить его на стенку в подтверждение своей реабилитации. С согласия Уэбстера Карлоу получил приглашение вновь посетить Лэнгли весной.
ЦРУ пожелало наградить его медалью.
ГЛАВА 21
Наследие
Ричард Хелмс без сожаления оглядывался на эру охоты на «кротов». В его кабинете в центре Вашингтона душно, но во время разговора он предпочитает оставаться в своем элегантном пиджаке.
Энглтон, возможно, и являлся ключевой фигурой, но именно Хелмс возглавлял Управление в период охоты на «кротов» — сначала в качестве заместителя директора по планированию с 1962 года, затем в качестве директора Центральной разведки с 1966 по 1973 год. В этот период очень немногие важные мероприятия могли проводиться без его личного одобрения.
В ретроспективе что он может сказать о проведении расследований по подозрению в шпионаже? «Их следовало проводить, — сказал Хелмс. — Одним из реальных кошмаров, которые переживает директор Центральной разведки, является постоянное ожидание, что кто-то войдет в его кабинет и скажет: «Мы обнаружили агента проникновения». Каждый директор, достойный своей должности, обязан обращать внимание на любые заявления и разбираться в них. Нам приходилось проверять такие вещи. Я это понимал и тогда, и теперь.
Когда я был директором, я отказывался подписывать документы только ради того, чтобы избавиться от кого-то, до тех пор пока не было четко доказано, что такой человек действительно внедрившийся агент». Но, согласился он, некоторых сотрудников «попридерживали» на время проверки таких заявлений.
«А что делать с такими людьми в течение проверки?