Причина жгучего интереса Энглтона к Голицыну была очевидной. Ею служила основная задача шефа контрразведки — помешать любому «кроту» КГБ проникнуть в ЦРУ. Когда советский перебежчик прибыл в Лэнгли, ему, как всегда, задали традиционный вопрос: известно ли ему что-нибудь о проникновении в ЦРУ?
Если бы КГБ удалось внедрить в ЦРУ «крота» на достаточно высоком уровне, Москва заблаговременно знала бы о тайных операциях этого ведомства. КГБ контролировал бы ЦРУ, которое и не подозревало бы об этом. Это был тот кошмар, которого более всего боялись Энглтон и другие должностные лица ведомства.
И Голицын усугубил эти страхи. Фрайберг вспоминал: «Он сказал, что видел материалы с грифом «совершенно секретно» в штаб-квартире КГБ, которые могли поступить только из секретной сферы ЦРУ. Откуда-то «сверху»».
Намек был ясен и вселял страх. Если Голицын прав, то у КГБ есть свой агент в ЦРУ. Когда Голицына попросили назвать имя, дать описание, хоть какую-то зацепку — ну хоть что-нибудь, он с трудом смог дать лишь отрывочные сведения.
«Крот», заявил он сотрудникам ЦРУ, проводившим его опрос, человек славянского происхождения, его имя, возможно, оканчивается на «ский». Он работал в Германии. Его псевдоним в КГБ был «Саша».
И Голицын сообщил еще кое-что: настоящая фамилия «крота» начиналась с буквы «К».
ГЛАВА 2
Главный подозреваемый
В фильмах о Джеймсе Бонде технический специалист, который экипирует этого вымышленного шпиона всеми экзотическими техническими новинками, известен просто как «Q» (кыо).
На самом деле в ЦРУ такому описанию американского «Q» почти наверняка больше всего соответствовал бы С. Питер Карлоу. Он с почетом служил в Управлении стратегических служб (УСС), предшественнике ЦРУ военного времени. После войны Карлоу поступил на работу в новое Центральное разведывательное управление. Для Карлоу, как и для многих других, кто вел тайную войну в УСС, притягательность нового ЦРУ — места продолжения все той же тайной борьбы в период «холодной войны» — была почти непреодолимой.
Несмотря на отсутствие научной или технической подготовки, Карлоу всегда интересовался техническими вопросами. Он понимал, что у неоперившегося разведывательного ведомства нет современной сложной техники, необходимой для обеспечения его шпионов. Микрофоны, камеры, магнитофоны, радиоустройства — все было исключительно громоздким. Особенно ЦРУ ощущало отсутствие качественных подслушивающих устройств. Карлоу понимал, что надо было предпринимать что-то серьезное, чтобы довести до современного уровня шпионскую организацию Америки.
Поставив перед собой эту цель, Карлоу обратился в новое ведомство вскоре после его создания в 1947 году.
Руководители ЦРУ нашли его доводы весьма убедительными. «Я сказал, что в ходе второй мировой войны мы в основном полагались на английскую технику. Почему мы, являясь величайшим технологическим обществом мира, не можем изготовить свои собственные средства?» Карлоу предложил сногсшибательную программу разработки технических новинок с использованием высоких технологий.
«Меня сделали начальником службы специального оборудования. Мы принялись за решение таких проблем, как съем информации посредством измерения вибраций с оконного стекла. В те времена мы не могли этого делать. Состояние технических средств наблюдения было жалким. Оперативные сотрудники направлялись за границу без малейшей технической подготовки либо с весьма незначительной. Это было сплошное расстройство».
Усилия Карлоу улучшить технические возможности ЦРУ наталкивались на обычные бюрократические препоны вплоть до 1949 года, когда он получил помощь с совершенно неожиданной стороны. Питер Сайчел, начальник берлинской «базы», впоследствии ставший широко известным знатоком и производителем вин, как-то, вернувшись в штаб-квартиру ЦРУ, обратился к техническим специалистам управления с просьбой изготовить полые кирпичи, чтобы можно было использовать их в качестве тайников, к которым шпионы часто прибегают для связи со своими агентами[4].
«Технические специалисты поинтересовались, как выглядит немецкий кирпич, — вспоминал Карлоу. — Нам нужно было знать точные размеры и форму немецкого кирпича. Сайчел пришел в ярость». Этот случай подтвердил точку зрения Карлоу, что ЦРУ нуждалось в лучшем техническом обеспечении всех своих тайных операций. И именно тогда Хелмс сказал: «Поезжай в Германию и организуй лабораторию».
В то время Ричард Хелмс был начальником иностранного отдела «М», который стал восточноевропейским (ЕЕ) отделом ЦРУ[5].
4
Начальник берлинской «базы» был родом из семьи виноделов в Майнце, близ Франкфурта. Он ушел из ЦРУ в 1959 году с поста резидента в Гонконге и стал, возможно, наиболее известным производителем вина «Голубая монахиня».
5
Во избежание путаницы далее иностранный отдел «М» будет называться более поздним и известным названием — восточноевропейский или «ЕЕ» отдел.