От балетной школы она проходила пешком к автобусной остановке, заглядывая в комиссионный магазин, куда советские люди приносят на продажу иконы и другие вещи. Она рассматривала товары и могла видеть проходящего мимо Пеньковского. В этом случае она выходила из магазина и шла вслед за ним в конец квартала, к пассажу с магазинами и лестнице, спускающейся вниз. Там, вне поля зрения наблюдающих, он мог, не глядя на нее, передать ей фотопленку. Другим местом был сквер.
Все подтвердили, что с Чисхолм в сквере и в пассаже было проведено всего одиннадцать встреч. Сквер находился около дома, в котором жили британские дипломаты. Он был очень небольшой, треугольной формы. К нему вели три улицы, и Пеньковский мог войти туда с любой стороны и там уронить кассету в ее сумку для покупок.
Когда КГБ засек ее, пригласили артиста, по описанию, сделанному двумя сотрудниками КГБ, одели его под Пеньковского и предупредили: «Вы должны пройти перед этой женщиной, но не поворачивайте голову, чтобы она не видела вашего лица». Когда он оказался перед Энн, она повернулась и пошла за ним.
Теперь они были уверены, что Чисхолм поддерживает связь с советским гражданином, личность которого пока еще не была установлена. В наблюдение включилось несколько бригад — целая армия сотрудников наружного наблюдения. Они проследили Пеньковского, за которым шла Энн, и установили, кто он и где живет — в многоквартирном доме на берегу Москвы-реки.
Это представляло сложности для наблюдения. Ближайший жилой дом был на расстоянии полумили на другой стороне реки. В КГБ сказали: «Надо его как-нибудь выудить оттуда, чтобы произвести обыск в квартире». Пеньковский часто обедал в шашлычной недалеко от улицы Горького. Однажды, когда он, как обычно, пришел туда, он почувствовал резкую боль в желудке. Ему подсыпали яд.
Любезный пожилой мужчина, оказавшийся рядом с ним, представился врачом, и так уж получилось, что тут же, за углом, стояла его машина «скорой помощи», на которой Пеньковского доставили в кремлевскую поликлинику. Ему промывали желудок, а тем временем сотрудники КГБ обыскивали его квартиру. Но ничего не нашли. Это было в сентябре — октябре, после последней встречи с Пеньковским. Обыск производили аккуратно, чтобы не оставлять следов.
«А не обнаружили они ничему потому, что Пеньковский имел тайник в виде выдвижного ящика стола, очень хитрого устройства. Все его шпионские принадлежности хранились там».
КГБ, по рассказу Носенко, решил установить за Пеньковским и его квартирой круглосуточное наблюдение. «Они проверили, кто жил этажом выше, — продолжал Кайзвальтер. — Ответственное должностное лицо». Они договорились с его начальником, тот вызвал его и предложил ему вместе с женой путевку на Кавказ. За многолетнюю службу на благо государства, выполнение плана и т. д. Затем начальник сказал: «Мой племянник только что женился и приезжает в Москву со своей женой. Вы знаете, как сложно получить прописку. Не могли бы вы дать ключи от квартиры на время вашего отсутствия?» Чиновник был поставлен в такое положение, когда отказать трудно.
«Племянник» и его «жена» поселились в квартире. Там за окном в ящиках росла герань. Жена Пеньковского Вера и дочь Галина отправились в гости к Варенцову. Пока они гостили на даче у маршала, Пеньковский был дома один. Сотрудники КГБ смотрели в бинокли с наблюдательного поста (НП) с другого берега реки и передали «племяннику», что Пеньковский копается в своем письменном столе. По сигналу с наблюдательного пункта большой горшок с геранью опускается вниз. В нем скрыта бесшумно работающая камера, которая снимает, как он открывает тайник. И вновь ему подсыпают яд, проникают в квартиру и на этот раз находят в тайнике материалы, шифровальный блокнот, камеру». Вот такую историю рассказал Кайзвальтеру Носенко.
На большинстве опросов Носенко в 1964 году, по словам Кайзвальтера, присутствовал Серж Карпович, оперативный работник ЦРУ. «Он работал у Бэгли, который хотел иметь рядом своего человека, потому что боялся, что я не поддержу его в отношении искренности Носенко, которому он не доверял. Чтобы фиксировать все наши беседы, Карпович пытался установить специальное звукозаписывающее оборудование, но оно не сработало. Тогда мы принесли обычный магнитофон.
Как и в 1962 году, у Носенко было что рассказать. Он сообщил, что у КГБ есть важный источник в Париже, который передает Советам секреты США и НАТО. Имя шпиона ему неизвестно. Но он раскрыл, что КГБ имел портативную рентгеновскую установку, способную считывать коды замков, что использовалось для проникновения в хранилища секретных документов в Париже.