Откуда же этого занесло? Илья Семеныч провел взглядом по железобетонным плитам забора, огораживающего территорию морга — через него можно было лишь перелететь, и перевел его на старика.
— А я уже вторую неделю, как у тебя здесь, внизу квартирую! — пояснил тот, поняв его немой вопрос и снова попросил: — Дай стаканчик — жажда замучила!
«Бомж! — понял сторож. — Обыкновенный бомжака, каких везде сейчас не счесть!» Он машинально вынул стаканчик, брякнув лежащими там же ключами, а сам продолжал думать, наблюдая, как старик, свинтив пробку, наливает из бутылки в стакан темную густую жидкость.
Сторожа вдруг словно толкнуло изнутри. Живет в подвале... Это при минусовой-то температуре? Почти что голый? Его начало трясти мелкой дрожью, он уже с ужасом глядел на неизвестно откуда взявшегося дедка, припоминая невольно сюжеты из «Вия» и «Майской ночи»... Тихонько потянул к себе пятизарядку... А старик, с удовольствием выпив из стакана, утерся рукавом длинной рубахи и, налив снова, протянул его Илье Семенычу. Тот машинально взял, а старик продолжал:
— Да ты пей, пей — вкуснятина, какую не везде найдешь! Дык о чем бишь я? Ага, о квартире. Две недели, почитай, валяюсь в ентом ящике, а родственнички не едуть забирать. А седни решил — все, баста! Пойду сам поезд встречать. Ты мне скажи, сколь времени, только выпей сперва? Получше твово «Наполеона» будет!
Илья Семеныч машинально отхлебнул и взглянул на часы — десять минут первого... Старик, между тем, забрал у него стакан, с видимым удовольствием допил остатки и вновь утерся рукавом рубахи. Только теперь Илья Семеныч заметил на рукаве кровавые полосы, остающиеся после каждой такой процедуры и ощутил терпкий солоноватый привкус, как после... Он вскочил с лавки, чувствуя, как леденеет сердце, схватил «бельгийку», клацнул взводимым курком...
— Ты что мне дал выпить, образина проклятая?
— Кровь! — Старик улыбнулся, обнажив вдруг длинные клыки по краям белых, сверкающих в лунном свете зубов — вовсе не старческих.
— Обыкновенная человеческая кровь! Из свежины, что утром привезли... — Он шел, оскалившись, к Илье Семенычу, протягивая ему бутылку вполне нормальной рукой, тогда как на другой, свободной, неизвестно когда успели вырасти длинные, острые когти-ножи... «Картечь, конечно, не серебряная пуля, но на время успокоит этого...» — остатками мужества успел подумать сторож, давя на спусковой крючок. Щелчок! — осечка. Он снова взвел, даванул, потом снова... наконец, выщелкнул магазин — пустое нутро его оскалилось пружинами. А вампир был уже совсем рядом — у самого лица щелкали когти-лезвия, белый смеющийся оскал все ближе... ближе... остатки храбрости покинули Илью Семеныча — в его крови остался лишь адреналин. К тому же ему изменил самый близкий в эту ночь друг —оружие. В данной ситуации у Ильи Семеныча было только два выхода: либо умереть от разрыва сердца, либо потерять сознание. Сердце у него было еще о-го-го, поэтому он избрал второй вариант...
Дед Федор наклонился над упавшим, убедился, что тот жив, достал из его кармана ключи и отпер ворота. После этого подошел к двери морга.
— Эй, иде вы там, вылазьте!
Из дверей показались Игорь и Гек — они тащили большой пластиковый мешок.
— Быстрее, быстрее, покаместь не очухался! — торопил их дед, склоняясь над «бельгийкой». — Генка, тебе замыкать! — Тоненько пискнули рессоры тележки на резиновом ходу, звякнула цепь с замком, все стихло.
Илья Семеныч очнулся минут через пять. Обвел полубезумным взглядом вверенное ему пространство — везде порядок, все на местах. На слабых ногах бросился к воротам, ощупал замок, подергал цепь, затем метнулся к ружью, выдрал магазин... Тускло блеснула латунь тупорылых зарядов. С облегчением вытер рукавом холодный пот со лба, затем перекрестился трижды и прочел про себя «Отче наш...» На душе стало легко и умиротворенно. Прошел к лавочке, сел с краешку — поджатая нога толкнула что-то пяткой. Сторож заглянул подлавку... из перевернутой бутылки на желтеющую траву выбулькивалось темное, густое пойло... Рядом стоял налитый до краев дорожный стакан...
Он тонко, по-заячьи вскрикнул и, подхватив ружье, метнулся в конторку, захлопнув за собой крепкую дверь...