— Дай закурить, я что-то свои сигареты не найду!
— Руки небось дрожат? — с ехидцей подковырнул его Козырь, вышибая щелчком из пачки сигарету. — А мне так... — он внезапно заткнулся, пораженный увиденным — из салона «рафика» ступила на траву полянки женская фигура, закутанная с ног до головы в простыню. В неясном свете луны облепившая ее белая материя четко очертила линию широких бедер, узкой талии и... остальное дорисовала фантазия.
— Ты что, жука глотнул какого ненароком? — забеспокоился Змей и повернул голову туда, куда вытаращился его товарищ. — Ой, Лада! — Федя рванулся к девушке, бережно поддержал ее под локоть и о чем-то заговорил вполголоса.
«Да ну вас! — решил Козырь. — Пойду-ка я отолью, да спать завалюсь! А чувства свои надо зажать в кулак!» — вспомнил он вычитанную однажды фразу и неожиданно разозлился — какой идиот так пишет? Попробуй, зажми эти чувства, если на штанах вон спереди молния разъехалась — новую переставлять придется. С этими мыслями он и пошел в посадку — как можно глубже, чтобы ненароком не споткнуться о какую-нибудь из тех — в палатке.
Когда же вернулся на полянку, покурив и немного успокоившись, никого на ней не увидел.
Разувшись у входа в машину, в полной темноте стал потихоньку продвигаться вперед, и только спустя несколько мгновений сознание подсказало Саньке, что ступает он по скользкой клеенке — матраца на ней не было.
— Что за черт! — он опустился на четвереньки, затем встал на колени, пополз, ощупывая пространство перед собой, и... неожиданно ощутил под ладонями то, что так ярко примерещилось ему двадцать минут назад — тугую, горячую женскую грудь... На секунду его разбил паралич — он не знал, что делать — потихоньку удрать назад, на полянку, извиниться или... Последнюю мысль он не успел додумать — теплые женские руки обвили его шею, пытаясь притянуть, наклонить голову к его же рукам, к этой восхитительно-волнующей груди с быстро твердеющими сосками. Удивительно — Козырь не испытал даже боли в затылке, куда его не так давно тюкнули кастетом — то ли из-за мягкости женских рук, то ли оттого, что не особо сопротивлялся их нажиму — дурак он, что ли? Поцелуй губ, встретивших его губы, был затяжным и оглушающе-сладким. После этого он вообще потерял всякую способность к сопротивлению и отдался на волю рук, которые его раздевали, ласково поворачивая с боку на бок.
— Кирочка!
— Молчи! — она положила свою теплую ладонь на его губы. — Сейчас тебе будет хорошо, — и принялась сантиметр за сантиметром целовать его обнаженное тело, все ближе и ближе опускаясь к низу живота...
— Нет! — Санька перехватил ее у самой цели. — Если ты это сделаешь, я тут же взорвусь, иссякну, а мне бы этого так не хотелось!
Он схватил ее под мышки, рывком завалил на матрац, подмял под себя и впился долгим поцелуем в твердый набухший сосок. Кира отчаянно, хрипло застонала, судорожно вонзив ногти в его спину, а он уже перешел ко второй груди. Она стала извиваться под Козырем, выгибаясь в пояснице, ее выпуклость терлась о его мужское Достоинство — звала, требовала....
— Дай! — хрипло шептала Кира в его ухо, нежно покусывая. — Дай мне его, дай, дай... дай...
— На! — Санька рывком вдвинулся в уже подготовленную, жадно раскрывшуюся навстречу ему раковину.
— О-о-о! — сладострастный стон удовлетворения вырвался из Кириной груди и она обхватила его так, словно подозревала — сейчас все кончится — он уйдет! Санька, также все еще боявшийся, что это — продолжение его недавних грез, не выпускал ее из своих объятий, опасаясь поверить так неожиданно привалившему СЧАСТЬЮ! Так они ласкали друг друга, стараясь друг для друга, а вместе — для себя... И в омут вечного наслаждения нырнули вместе, вскрикнув разом — в унисон...
Очнулся Санька от ощущения невозвратной потери и, чтобы вернуть утраченное, потянулся к той, которая дала ему давно забытое чувство облегчения и уверенности в себе.
— Кира, милая! — и наткнулся на пустоту. Тщетно он шарил по матрацу в поисках согревающего душу и тело ласкового и желанного создания, именуемого любимой женщиной — Киры не было.
«Раз она ушла — значит, так надо! Захочет — вернется!» — решил Козырь и неожиданно провалился в глубокий сон.
...Вновь очнулся он, почувствовав кого-то возле себя — его вновь ласкала женщина.