— Вот и приходи завтра, когда они тебя выручать будут! А сегодня вали отсюда, ты и так уже «под запись» на двадцать пять тысяч набрал. Когда рассчитаешься?
— Ты же знаешь, Рай, получка через неделю. Отдам с процентами!
— Знаю, что отдашь, — буркнула продавщица, помягчев лицом, — насчет этого вы честные. На вот бокал пива! А больше ничего не дам, и не проси!
— Может, водочки плеснешь внутрь, Рай? — заискивающе попросил мужик.
— Жри, а то и пиво заберу! — прикрикнула буфетчица, грозно потянувшись к бокалу. По ее лицу было видно, что власть над мужиками в этом питейном заведении доставляет ей какое-то садистское наслаждение. Видать, дома после смены ждал ее такой же вот муж — выпивоха, который и на оплеухи не скупился. Зато здесь, в этой грязной забегаловке... «Хоть на час власть — зато всласть» — вот что было сейчас написано на ее физиономии с тройным подбородком.
Мужик между тем, видя, что может остаться даже без этой похмельной крохи, схватил кружку и стал жадно пить пиво. Руки его ходили ходуном так, что он больше обливался, чем пил.
— Это бесполезно, — Михай подошел к прилавку.
— Что ты сказал? — мужик передохнул и прижал бокал к груди обеими руками.
— Бесполезно, говорю, пивом похмеляться! Там градусов почти нет. Да и те теплой водичкой разбавлены.
И видя, что буфетчица уже раскрыла рот, опередил залп ругани:
— Раечка, будь добра — бутылку водки, только чистой, не «женатой», пару копченых цыплят, скумбрию пожирнее и четыре пива. Бутылочного, — предупредив ее возражения, бросил на прилавок пятидесятитысячную купюру, — без сдачи!
Губастый рот буфетчицы вмиг поехал в улыбке от уха до уха, а купюра исчезла в кармане передника. Хлопнула дверца огромного, во всю стену холодильника и на прилавке в момент появилось требуемое, а сверх того отдельно на блюдце — два огромных, порезанных на дольки помидора.
— Кушайте на здоровье! — фальцетом запела она и кокетливо стрельнула взглядом на кожаный пиджак и фирменный галстук. — Из треста небось?
— Из треста, — не стал разочаровывать Михай и обернулся к мужику — ошалевшему и онемевшему. — Бери, Ваня, это пойло и закусь и пошли к твоему столику.
Мужик, не веря глазам своим, протянул трясущиеся руки и осторожно погладил запотевшую бутылку «Столичной», словно стирая с нее выступившие капельки влаги. Затем повернул лицо, по щеке которого ползла такая же капля, к буфетчице:
— Вот видишь, Раиска! Я же тебе говорил, что шахтерское братство нерушимо! А ты... эх! — Он осторожно прижал к груди бутылку, как до этого прижимал бокал — двумя руками, и тихо пошел в угол, к столику. Подойдя, спросил Михая: — А может, того, на свежий воздух, а? Подальше отсюда.
Ему уже явно было стыдно за свое недавнее попрошайничество.
—Да на воздух еще лучше,— согласился Михай и, прихватив пару стаканов, вышел из закусочной за Иваном в расположенный тут же, рядом, сквер — десяток деревьев белой акации с последними пожелтевшими листьями. Между деревьями, на вытоптанной полянке, был сооружен импровизированный стол — несколько ящиков и стулья из шлакоблочин. Как видно, не одним им приходила в голову похожая мысль. Выложив на ящики копченых цыплят, Михай щелкнул ножом и принялся нарезать скумбрию. Порезав, вытер его, сложил и спрятал в карман. Затем налил полный стакан водки.
— Классное перышко! — сказал Иван, жадно глядя на стакан.
— Сам знаю, — пошутил Михай, — давай, тяни!
— Отвернись, — тихо попросил Иван.
Михай понял, отвернулся. Послышалось позвякивание стекла о зубы, бульканье, затем всхлип и, наконец, глубокий затяжной выдох. Он повернулся к Ивану. Тот сидел тихо, сосредоточенно, весь уйдя в себя. Внезапно его дернуло вперед позывом рвоты, но неимоверными усилиями он сдержался, не вырвал. Через некоторое время лицо шахтера стало покрываться мелкими капельками пота, он снова глубоко вздохнул и наконец расслабился.
— Ох, хорошо!
Михай протянул откупоренную бутылку «Руси»:
— Запей пивком!
Иван залпом переполовинил бутылку и ухватил белый ломоть жирной скумбрии. По лицу его уже градом катился похмельной пот.
— Сними, тепло ведь, — пожалел Михай, указывая на его наглухо, до последней пуговицы застегнутый пиджак.
— Нельзя, — покачал головой Иван. — Перепугаешься еще!
Михай открыл рот, но спросить не успел.
— Ба, какие люди и без наручников! Ваня, братишка, ты ли это?
Он обернулся. От забегаловки подходила к их столу компания человек из восьми. Возраст разный, но все одеты одинаково — черные кожанки, джинсы «Кардинал» и десантные ботинки.