Ответом ему было молчание. Михай немного подождал, затем щелкнул задвижкой двери и выглянул наружу. Вагонный проход был пуст, как карманы бомжа с похмелья. Облегченно вздохнув, он вернулся в купе и подмигнул порядком струхнувшей Олесе:
— Как я их, а?
— А ты... вы что, в самом деле коммерсант? Венгерский?
— Ладно уж, — махнул рукой Михай, — называй на «ты». Разница в возрасте у нас десятка лет не превышает, и потом, раз ты чем-то насолила этим «крутым», значит, — свой человек. А бог нэ тэля, все баче видтиля, — ткнул пальцем в потолок купе.
Он полез в свой «дипломат», на ощупь вытащил из него бутылу французского коньяка, пару лимонов и пакетик с сахаром. Затем из кармана кожаного пиджака достал нож и нажал на кнопку. Щелчок — и пятнадцать сантиметров хромированной стали отразились в глазах восхищенной Олеси.
— Ух ты! — воскликнула она, как ребенок. — Дай посмотреть!
Михай без слов протянул нож рукояткой вперед. Она изображала вытянутое в прыжке туловище тигра, из оскаленной пасти которого вылетал остро отточенный клинок с изящно выгнутым кончиком, посередине ножа шла кровосточная канавка.
— Красивая работа! — повертела его в руках Олеся.
— Штучная работа! — поправил ее Михай, осторожно забирая нож, и не спеша стал нарезать на блюдце из-под графина лимоны. — Аналогов в мире нет. Но о нем чуть позже, а пока присаживайся к столику, будем пробовать лучший в мире французский коньяк и закусывать его грузинскими лимонами. Дорога у нас дальняя, и я постараюсь до ее окончания объяснить тебе разницу между продажными и непродажными ментами. На примерах из жизни моего очень-очень близкого друга, брата, можно сказать, и даже более того. Не беспокойся, до туалета я тебя провожу в случае чего — со мной не тронут. А если тронут...— здесь Михай улыбнулся хищновато. — Что ж, я давненько не был на тренировке и не прочь поразмяться! Ну а в Москве разберемся, кто кому чего должен, Москва разборки любит.
Глава II ДОЖИТЬ ДО «ДЕМБЕЛЯ»
— Мама, мама, что случилось? Не плачь, прошу тебя! — Девятилетний мальчуган теребил тихо плачущую за столом женщину, а у самого набегали на щеки бусинки-слезы.
— Ограбили нас, Игорек! — Мать обняла сына, прижала к себе. — Забрали последние деньги, пятьдесят три рубля — весь наш «капитал» до следующей зарплаты. Не знаю, на что жить будем, кто поможет! — В семидесятые годы пятьдесят три рубля — это были деньги. Надеяться действительно было не на кого. Того, кто Игоря зачал — их еще отцами называют, — он не помнил.
— Он был нечестный, плохой человек. Подло обманул и бросил . твою мать, — так объясняла внуку житейскую истину бабуля, когда он в семь лет пошел в школу, где впервые спросили об отце. Больше Игорь о нем не спрашивал...
... Вскоре в дом вошли они — «архангелы закона». Два милиционера долго и упорно расспрашивали маму, бабушку и соседей. Под запись допытывали, затем все в доме осмотрели, заглянув зачем-то даже в туалет соседей, и ушли, обронив на прощание фразу, актуальную, наверное, и по сей день в «совковых органах»:
— Надо порешать вопросы!
Девятилетнему Игорю Веснину так понравилась милицейская форма, оружие и методы розыска, очень похожие на игру «Угадай, где спрятал вещь?», что он решил так же попытаться что-либо найти. Искать начал в саду, потом во дворе, а затем подошел снаружи к окну, через форточку которого их «почистили». И нашел. Метрах в пяти от него, на мятой клумбе, отпечаток китайского кеда «сорок последнего» размера — туда вместилась пара его ступней. Игорь, недолго думая, отправился по родному шахтерскому городку искать хозяина этих самых китайских кед — уж очень велика была обида на подлого дядьку, оставившего их семью на полмесяца без куска хлеба. Долго ходил — до вечера. А вечером, возвращаясь домой по соседней улице, в скверике увидал мужиков, соображающих на троих. На одном из них были огромные китайские кеды!
Игорь за кустами подобрался почти вплотную к беседке.
— Слышь, Серега, — выбулькав стакан и смачно хрупнув огурцом, тот, в кедах, ткнул рядом сидящего локтем в бок, — как седни утром меня ломало! Ну и буханули вчера! А моя зараза рогом уперлась — не дам грошей, хочь режь. Чую — сдыхаю, в натуре! Ну и пошел прошвырнуться. Смотрю, у Весниных окно открыто, а дома — никого. Во, думаю, Бог послал для лечения больной души. Вот и кайфуем.