И тут Винт понял все. Последнее звено стало на место. Именно лекарь нанял Брагина! Не граф, а именно лекарь. А теперь, когда его наемник мертв, он решил убедиться, не прихватил ли ловкач кошелька с тела Луки! Еще бы, это же против него, Константинуса, прямая улика! А если прихватил, то быстро отправить вора следом за убийцей. Благо, что Винт и так был одной ногою в могилке.
Но тогда возникал другой, не менее заковыристый вопрос: отчего все же не добил? Он ведь мог чуть промедлить с противоядием, мог вообще не заметить яда, а потом лишь развести руками, мол, поздно позвали. Кем-кем, а дураком лекаря назвать было нельзя. Ответ лежал настолько на поверхности, что ведьмак даже застонал сквозь зубы:
- Ведь по предмету любой ведьмак, не особенно напрягаясь, отыщет его хозяина! И если кошель с графским золотом уже оказался в руках ведьмаков, то деньги не его, честного лекаря, а графа Гуго! И любые чары это подтвердят!
Золотые весьма долго лежали в графской сокровищнице, прежде чем на миг перейти к Константинусу, а от него к Брагину. Лекарь не брал денег от графа, Гуго всегда якобы забывал кошель, стоило лекарю лишь намекнуть об этом. Константинус не был владельцем денег, и золото молчало бы о нем при любом чародействе, призванном выяснить, кто платил убийце. Явно, это Константинус придумал на случай, если кошелек попадет в руки ведьмаков. Лишь он, Ратибор, мог обвинить лекаря. Но только в том случае, если бы нашел на теле Брагина кошель с деньгами. И, шаря по карманам, лекарь пытался спасти не только свою жизнь, но и его, Винта! Как, впрочем, и жизнь графа, но это уже как повернется!
Винт не обыскивал мертвеца, времени не хватило, но то, что кошель на теле Брагина, было ему совершенно ясно. Спрятать золото в тайник Брагин не успел. Лука всегда работал только за наличные деньги и брал за свое ремесло весьма кругленькую сумму. Это было ясно.
Так же ясно, как то, что для него, Ратибора, кошелек был бы смертным приговором. Лекарь, не колеблясь, убил бы его. Но кошелька на нем, графском наемнике, не оказалось, отчего Константинус предпочел не рисковать. Патриарх должен был немедленно умереть, а кто его убьет - дело десятое. Пусть даже ведьмаки подозревают графа, главное, чтобы его, лекаря, не заподозрили. А для этого и сотню ловкачей с того света вытянуть можно. Ненадолго, до первого глотка вина из серебряного кубка...
Карло тоже, по примеру Редрика, попытался рассмешить раненого, с хохотом поведав, что на его родине нужно было послать нанимателю Брагина большую рыбу. А к ней приложить один из его кинжалов. Пусть знает наших!
Забывшись, ведьмак хлопнул Ратибора по плечу. Темнота вспыхнула в глазах руса, темный провал боли, Винт на миг отключился. Придя в себя, он внимательно посмотрел на посеревшее лицо неаполитанца и хрипло поинтересовался:
- Какого дьявола значит эта рыба?
Карло промолчал, вместо него ответил рыжий рус Редрик, наместник и будущий Владыка Черного Леса:
- Эта рыба означает, что Лука Брагин покоится на дне моря. Послать такую рыбу - старинный сицилийский обычай. Правда, я не знал, что теперь он есть и в Неаполе.
Южанин лишь покосился на Редрика с молчаливым удивлением и неохотно выдавил:
- Глава нашей Семьи был оттуда. А традиции лишь укрепляют Семью.
Последнее слово он произнес на родном языке, но Винт промолчал, видя, что разговор неприятен Карло. Неаполитанец всегда отмалчивался, когда речь шла о его родственниках. Очевидно, семейка была еще та!
Редрик заметил, что до этого Винт что-то обдумывал, и оставил в покое неаполитанца. Ведьмак колебался, но Ратибор уже попробовал приподняться на лавке. Попытка не увенчалась успехом, тогда Винт поглядел прямо в глаза Редрика. Рыжий выдержал взгляд и в ответ на невысказанный вопрос ловкача ответил прямо:
- Говорить уже можешь, а сидеть сможешь к вечеру, через сутки встанешь на ноги. Быстрее никак. Ты ночью потерял слишком много крови. И не меньше недели ты будешь не сильнее котенка.
- Хорошо, - хрипло ответил ему Винт. - но говорить я буду прямо сейчас. Вначале приведите сюда Константинуса под любым предлогом
Редрик потянулся с грацией дикой кошки и хищно ухмыльнулся:
- А он здесь. Сидит в соседней комнате. Похоже, что его возвращение домой несколько откладывается?
Ловкач лишь растянул в улыбке бескровные губы:
- Карло, пойди, отнеси почтенному лекарю рыбку. Только пусть она будет свежая...
ГЛАВА 17
Шуршанье паучьих лап теперь раздавалось в подземелье постоянно. Урук и Рогволд с луками в руках посменно прикрывали Карим-Те, шедшего впереди их маленького отряда как лунатик, не видя и не слыша ничего вокруг. Пальцы нганги сжимали бронзовую брошь, служившую путеводным клубком. Поначалу орк хмурил брови, но волей-неволей соглашался с выбором пути. Колдовское украшение с успехом заменило орочье чутье, выводя прямо к храму бога-Паука.
К вечеру уже все, включая Кетрин, слышали шелест, даже не прикасаясь к костяной пластине, оправленной в бронзу. Девушке приходилось тяжелее всего. Перед внутренним взглядом руса и Урука теперь непрерывно плясали блики на металле "Равного". Чары меча Стражей Перевала прогоняли отчаянье и усталость, донимавшие остальных. Путники шли в полной темноте, касаясь правой рукой неровного камня стен. Мрак подземелья прятал свод, давно ушедший вверх. И поэтому, когда в конце туннеля внезапно полыхнул казавшийся нестерпимо ярким свет факела, именно рус и орк оказались на острие атаки.
Вернее, не атаки, а обороны, но дела это не меняло. Свет полоснул по глазам не хуже отточенного кинжала, но стрелы Рогволда и Урука уже сорвались в свой гибельный полет. Рогволд отшвырнул за спину шедшего первым Карим-Те, не успевшего прийти в себя. В следующий миг разум руса стал подобен чистому листу бумаги. Пальцы рук вытягивали из колчана стрелу за стрелой, снова и снова впивался в тетиву костяной зуб кольца лучника. Орк стоял рядом, проворством и меткостью не уступая Рогволду. Два лучника щедро сыпали смерть в сгусток строя врага. Тяжелые наконечники прошибали доспехи и рвали плоть высыпавших им навстречу людей. Людей?