Я вышел из гостиницы, сел на троллейбус и поехал назад. Приехав в отделение, я стал подводить итоги и размышлять на тему.
Интересно, что связывает этого хоккеиста и ребят из Закавказья? Наверняка не дружба народов. Я, конечно, не националист, но в том, что те приехали Эрмитаж посмотреть, а в качестве экскурсовода взяли Толика, я глубоко сомневался. Нет, возможно, они к этой истории отношения и не имеют, но время их приезда и отъезда совсем не случайно. Мне, правда, от этого не легче.
Как там, интересно, Катя? Хорошо, что я форточки открыл, а то ей душно, наверное.
Сколько у меня осталось? Завтра пятница, а в воскресенье Алики отчаливают. Немного. А что я имею? Да ничего, тупик. Что делать? Вытаскивать Толика и колоть?
Ерунда. На убийство на голом месте не расколешь. Какие, скажет, товарищ, у вас доказательства, что я Катю пришил и видики увел? А никаких. А на понт меня брать не надо, я ученый. Так что, идите подальше. И ничего я сделать не смогу, покричу да ручонками впустую помашу. И никакой учебник по криминалистике не поможет, если, конечно, им долго-долго не бить по голове, пока Толик не сознается.
Я откинулся в кресле и закрыл глаза. Потом взял трубку и позвонил.
— Борис Михайлович, это Ларин, который был у вас сегодня. Яров ушел?
— Да, сегодня нет вечерней тренировки.
— А вы мне не подскажете, я забыл спросить, спортивный комплекс на Гражданке вам не о чем не говорит?
— Нам такой не принадлежит. Да и не слышал я о таком. Но сейчас ведь много таких залов, которые не входят в ведение спортивных организаций.
— Хорошо, еще раз извините за беспокойство.
Я повесил трубку. Ничего нового мне этот звонок не дал, Я снова набрал номер, собираясь уточнить у Борзых приметы кольца, про которое только что вспомнил. Так как был разгар рабочего дня, я логично рассудил, что звонить мне следует в его офис.
— Игоря Юрьевича нет на месте, он уехал в Сестрорецк по делам, — прожурчал приятный голосок. — А что ему передать?
— Передайте, чтобы купил автоответчик и не держал девушку с таким приятным голосом в качестве секретаря. Ваше место — на телеэкране.
Я положил трубку. Ну не везет мне сегодня.
Я вышел из кабинета, отсветился Мухомору и пошел к метро.
Вот что значит сила привычки, ведь есть «рафик», а ноги автоматически тащатся на остановку. Видно, это уже болезнь. Перед уходом на всякий случай я переложил пистолет в поясную сумку-грыжу, а плечевую кобуру оставил в кабинете. Настроение было хуже некуда. Толики, Алики, мертвая Катя, без присмотра лежащая в своей квартире, и минимум времени. Накопать на Борзых тоже пока не получается, придется дело возбуждать. А с каждым упущенным днем шансы получить по башке резко возрастают. И несмотря на катастрофическую нехватку кадров, я имею реальный шанс остаться безработным.
В горьких думах я спустился в подземку и сел в вагон.
Рабочий день близился к концу, многие уже ехали на свои фазенды. Я, как ни странно, любил час пик, несмотря на давку, суматоху и духоту. Это был центр жизни, ритм, биение сердца города. Я был городским жителем и находил красоту в этой суматохе, как сельский житель находил красоту в пригороде.
Доехав до «Политехнической», я вышел.
Через десять минут я стоял у дверей сексуально-спортивного комплекса «Прометей», как гласила табличка на его фасаде. Я зашел внутрь. За дверьми оказалась вертушка с будкой вахтера. Только вместо привычного пенсионера в ней восседал здоровенный амбал.
— Куда?
— Туда!
— Зачем?
— Затем!
Поболтали. По моей теории сравнения людей с животными он был похож на борова, но об этом я скромно умолчал, боясь показаться ему невежей.
— Я хочу абонемент взять, на сентябрь.
— Мест нет.
— Это что, гостиница?
— Мест нет.
— А как найти заведующего?
— Мест нет.
— Пройти можно?
Парень привстал и повел подбородком. Я понял, что это означает. Мне грозила опасность быть выкинутым за двери.
Я быстро проскочил мимо него и пошел по коридору. Но вероятно, это было равносильно нарушению государственной границы, вследствие чего через секунду я почувствовал на своем плече железную хватку, а мое тело как бы само собой устремилось назад. Меня это нисколько не устраивало. Я не сторонник грубости. Но что делать, если тебе нагрубили первому? Оказавшись около дверей, я раскрыл сумку-грыжу, извлек из нее пистолет, передернул затвор и навел на пограничника. По выражению его глаз я понял, что он весьма удивлен. Я не стал ждать, пока он выйдет из своего состояния медленного ступора, поэтому резко саданул рукояткой ему по виску, после чего вахтер немедленно выпал в осадок. Я вообще-то не сторонник драк, но объяснять этому бритоголовому, что я из «Славного управления» мне тоже не хотелось. Он бы все равно не понял, а если бы и понял, так поднял бы шум. Несмотря на клятву Гиппократа, которую я когда-то учил в институте, первой медицинской помощи этому типу я решил не оказывать. Вместо этого я уложил ему голову на руки и пошел дальше. По моим медицинским соображениям еще минут пятнадцать он должен будет пребывать в коме.