Каждая ламия как будущий законник носом чуяла грязную тайну, а здесь и острый нюх не нужен. Явно, история имеет романтический подтекст. Во-первых, Дракон слишком молод для мздоимца, во-вторых, для таких приготовлена камера в Стокле, тюрьме для государственных преступников.
А ссылка — наказание для тех, кого осуждает общественная мораль. А так как она у нас довольна нестрогая, то и проступок должен быть из ряда вон выходящим. Надеюсь, Дракон не вожделел к сёстрам или… и того хуже. К братьям.
Нет, чушь! Его бы услали в дипломатической миссии рядовым секретарём. Куда-нибудь на юг, к варварам, почитающих летающих ящеров наказанием, насланным их деревянными божками.
В общем, я сидела, жмурясь на летнем солнце и выстраивала самые невероятные версии, разумеется, не в пользу вновьприбывшего преподавателя. Гордец не может быть добрым, как и язвительный — способным прощать.
Знак на запястье загорелся светло-зелёным. Татуировка, возникшая в момент посвящения первокурсниц в ламии, представляла собой змею с тремя извивающимися кольцами.
И когда куратор курса требовала кого-то из учениц, она не тратила вовремя на поиски адептки. С момента сигнала должно было пройти не более часа, если к тому времени призванная не явится под светлые очи Персилии Лагры, сама о том пожалеет. Раньше, чем закончится день.
«И что ей нужно от меня?» — думала я, пока спешила к основному корпусу Кломмхольма. Куратор не баловала доверительными беседами, я не входила в круг её любимых лучших учениц, но, справедливости ради, стоит упомянуть, что и не была ей гонима. То есть гранда меня попусту не замечала, как и всех середняков.
Преподавательское крыло располагалось на третьем этаже и ничем особо не отличалось от обычных помещений для адепток, кроме как тишины и развешанных по стенам портретов бывших ректоров Кломмхольма.
Я тихо постучала в дверь гранды Лагры и тут же получила приглашение войти.
— Присаживайтесь, вила, — Персилия сама встретила меня у порога, что поразило ещё больше.
Серебристые волосы, уложенные волосок к волоску, и добродушный взгляд, сочетающийся с мягкостью движений, не могли меня обмануть.
Персилия когда-то была ректором этого заведения и ушла с высокого поста лишь по настойчивой просьбе сверху. Уж она-то умела манипулировать окружающими. Причём делала это так, что жертва и не догадывалась, от кого на самом деле исходили мысли, так внезапно пришедшие им в голову.
— Я позвала вас, чтобы поговорить о будущем, — начала она, самолично пододвигая мне чашку ароматного чая. Весьма недурного, если судить по запаху и цвету, похожему на рассветное небо. — Вашем, разумеется. В моём возрасте думы о собственном будущем только прибавляют морщин.
И, улыбнувшись, Персилия метнула взгляд в зеркало, висящее за моей спиной. Она обожала зеркала, хотя я подозревала, что те лицемерно отражают не истинный облик хозяйки комнат, а ту Персилию, которой она была сорок лет назад. Или того больше. Ламии живут дольше ста земных лет и активны до самого конца.
— Я знаю, что вы хотите получить место в столице. Разумно и дальновидно, — продолжила куратор, откинувшись в кресле. Её наманикюренные коготки цвета спелой сливы постукивали по фарфоровой поверхности белоснежной чашки. — И я хочу помочь вам. Почему, скоро узнаете, да это и неважно. Мест в столице, сами знаете, негусто, но если мы договоримся, для вас одно найдётся.
Ага, вот, значит, почему Персилия услала секретаршу и встречает меня собственной персоной! Значит, дело серьёзное, не для чужих ушей. И важное для неё лично.
— Среди Пришлых в этом году есть одна ламия, которую надо взять под особый контроль. И я предлагаю тебе стать её патроном, — видя, что я готова отказаться, Персилия поспешила добавить с самой обаятельной улыбкой: — На один семестр из трёх. Не более, Регина. Там и делать ничего особенного не придётся, а за хлопоты получишь награду. Я своё слово сдержу.
Последняя фраза была сказана твёрдым тоном, подразумевающим следующее: «А не справишься, пеняй на себя».
— И всё же, гранда, что именно, мне надо будет делать? Смотреть, чтобы подопечная не сблизилась с кем не надо? — спросила я прямо. Ну а чего ещё ожидать от ламии!
Персилия улыбнулась и кивнула. Уж она-то знала цену откровенности. В глазах куратора промелькнуло уважение. Ум среди ламий не редкость, а вот смекалистость в цене. И не только среди ламий!