— Вообще-то меня там не было, — ответил Калач, когда Химера ткнул в него пальцем. — А пожар устроили не наши, а какие-то местные придурки. Ну, махач же заразительный.
— Именно, Калач, — Варион рассмеялся. — Весь город стоит на ушах. Патрули прочёсывают каждую улицу и кошмарят любого, кто кажется им подозрительным. Подуй на угли — и начнётся настоящий пожар, особенно если речь идёт о Хамаранте. Так мы и выманим гвардию из замка.
— Всего-то! — воскликнул Полоз. Он хотел откинуться на скамье, но забыл, что спинки у неё не было. — Всего-то напасть на лавку, которую держит дядя сраной герцогини! Да он богаче самого Содагара, этот Хамарант!
— Всё будет хорошо, — уверял Химера. — Мы же Лисы, да? Я уверен, что у каждого найдётся заначка на особый случай. Яды, взрывные порошки, жидкий огонь, дымный лист… Всё, что может нам помочь. И понадобится повозка, а лучше — сани. А ещё — красивое платье с вырезом поглубже и много денег, потому что после этого дела мы валим из города, а без монет нам зимой не выжить. Ну, и доспехи гвардейца, хотя тут я справлюсь сам.
— Ты не слишком разошёлся? — Хлыст разворошил угли в камине и поднялся с кресла. — Зачем тебе всё это?
— Твою мать, Хлыст, всё нужно разжёвывать? — возмутился Калач. Ему явно не терпелось начать заварушку на Верхнем рынке. — Доспехи — Химере, платье — Златовласочке. Главное — не перепутать.
— Чего это мне платье, а не доспехи? — Таделия нахмурилась. — Я же иду с вами в замок?
— Идёшь, но в платье это будет сделать легче, — пытался объяснить Варион.
— Видишь ли, подруга, в гвардию Басселя берут только мужиков и доспехи делают на них, — взял всё в свои руки Калач. — А у тебя слишком… Как это правильно объяснить? Выдающиеся титьки.
— Эм… — Сойка замялась и скривила лицо. — Спасибо, наверное?
— У меня невыдающиеся! — Нималия похлопала себя по груди, чтобы привлечь внимание. — Давай я пойду с вами!
— Не пойдёшь, — отрезал Варион. — Тут нужно хладнокровие, а ты не сможешь держать себя в руках.
— Ну да, как ты держал себя в руках, когда просрал Лейну Броспего?
— Так, иди-ка сюда.
Варион оставил соратников недоумевать в зале «Мельника», а сам уволок подругу за стойку трактирщика. Ним трепыхалась, но делала это скорее для вида.
— Что за дела? — зашипел Лис вполголоса. — Ты видишь, как мне с ними тяжело? На каждое слово я получаю одни сомнения и яд, а теперь и ты при всех мне добавляешь!
— Прости, — девушка отвела взгляд. — Я просто очень переживаю за папу, за Вийма, за…
— Я знаю, — прервал её Химера. — И я переживаю. Крысолов — и мой друг. Не хочу, чтобы он сгинул из-за меня. Они все — мои друзья.
— Зачем он это сделал, Варион? — Ним вытерла одинокую слезу в уголке глаза. — Мы же могли уйти вместе, я уверена. Зачем он сдался этим придуркам?
— Тивалийцы любят преувеличивать опасность, — Химера пожал плечами. — Не знаю, Ним, он был очень странный перед падением Приюта. Даже до того, как я приволок Кранца в Большой зал и дал ему убить госпожу. Я что, не рассказывал, что мы убили госпожу? Та ещё история… Ладно, не время для этого.
— Я просто хочу быть полезной, — девушка шмыгнула веснушчатым носом. — Понимаешь, это же моя семья там сидит… У Сойки рана только зажила, у тебя — дыра в плече. А сижу в стороне почему-то я.
— Ты не будешь сидеть в стороне, — заверил Лис, приобняв подругу. — Мы все сыграем свою роль…
— Привет, пошепчемся? — Калач ворвался в разговор и обнял сразу обоих. — Ты там насчёт денег говорил… Не надо ничего искать — есть простое решение.
— И какое же? Ограбить старину Микела?
— Не, он нормальный тип. Я тебе подскажу: второй этаж, комната в дальнем конце коридора, под замком. Комната папы Родейна со всем его добром, а добра у него завались, учитывая, сколько он нам платил. Смекаешь, друг?
Варион смекнул. Он даже думал о том, чтобы обобрать пожитки Химеры-старшего ещё в первый день после падения Приюта, но отринул эту мысль. Нет, обвинений в мародёрстве он не боялся. Лис попросту хотел оставить в прошлом всё, что связано с Кранцем Родейном, но тот по-прежнему тянул свои руки из посмертия.
— Пойдёмте к остальным, — попросил Химера. — Пора всем узнать, как мы попадём в замок.
Глава 7. Я не знаю
За пару дней в Бассельском замке Каддар успел познакомиться с интересными людьми, пусть они сами того и не понимали. Ему не всегда требовалось говорить с ними, что узнать добрую половину их жизни. Порой одного внимательного взгляда было достаточно.
Служанка, что заправляла постель в их с Маришем покоях, то и дело искала повод задержаться в нагретой комнате. Сначала ей не понравилось пятно на стене, и она поспешила его тщательно оттереть. Потом простынь бреккского телохранителя оказалась слишком сырой, так что пришлось менять её на новую. Мариш даже решил, что розовощёкая и далеко не худенькая дама возжелала провести ночь на его свежевысушенной кровати. Слишком уж часто на украдкой смотрела на его мускулистые плечи под лёгкой туникой.
О плотнике, которого она позвала починить покосившуюся дверь, сказать того же самого было нельзя. Тот, напротив, смотрел куда угодно, но не на гостей. Даже при разговоре с Каддаром он предпочитал перевести взгляд на высушенные герберы в потрескавшейся вазе.
Ванну же для уставшего с дороги следопыта набирали аж пятеро симпатичных басселек. Казалось, будто их отбирали только по внешности, что подчёркивали нарочито короткие, то и дело задиравшиеся юбки. Каддар, успевший погрузиться в тепло и собственные мысли, поглядывал на них с усмешкой. Едва ли иной путник удержался бы от соблазна пригласить одну — а то и всех — присоединиться к нему в купели. Но Каддар таковым не был, что будто бы даже обижало девушек.
Обтереться куском грубой шерсти, по ошибке названной полотенцем, он мог и сам, но и здесь на помощь пришли слуги замка. На этот раз их было трое: две неприлично молодые девицы и рыжеволосый парень с веснушками даже на запястьях. На случай, если интересы у Каддара были не самыми обычными для набожных бассельцев.
Кто-то, будь то сам герцог или его цепной пёс Клемен, старался всячески подчеркнуть гостеприимство местного владыки. Маришу такой подход нравился, чем он постоянно делился со своим нанимателем. Вот только провести Каддара было сложнее. За всей услужливой суетой скрывался один простой мотив: гостей явно не хотели оставлять одних.
Служанка, плотник, дамы из купальни и паренек с полотенцем казались увлечены своими нехитрыми обязанностями. Что в этом могло быть такого? Они ведь привыкли делать то же самое для правящей семьи и их благородных гостей. Возможно, Кранца Родейна точно так же омывали юные красавицы в тесной купели. Быть может, он даже не удержался от соблазна пригласить их в тёплую воду.
Вот только каждый из них зримо напрягался, стоило Каддару произнести хоть слово. Особенно, если слово это предназначалось Маришу. Любопытным ушам Бассельского замка было очень интересно, о чём говорили далёкие гости. Ясное дело, с подачи тех, кто их подослал.
Конечно, можно было обсудить дела по-бреккски, но Каддар был готов подыграть, пусть и до определённого момента. К вечеру второго дня в Басселе даже его тренированный разум устал от беспрестанного наблюдения. Когда морозы вдруг отступили и воздух на улице стал меньше похож на ледяную пыточную, он всё же решился на прогулку в спящем зимнем саду твердыни.
Свежий воздух помогал ему думать. Каддар закрывал глаза и пытался связать путанные клубки мыслей в единое полотно. Цели его были вполне конкретны, и Кранцем Родейном они не ограничивались. Если верить трисфолдским источникам, стареющий купец погиб так же, как и появился в Летаре лет семь назад. В пелене тумана.
Пока Каддар предавался размышлениям среди укрытых на зиму розариев, Мариш брёл в трёх шагах позади. Хоть они и оставались в самом защищённом месте Басселя, телохранитель всё так же отказывался покидать комнату без верного меча. Этот клинок с позолотой на эфесе и россыпью сапфиров с рубинами в изогнутой гарде ему вручил сам Матареш Второй. Благо, Его Величество верховный лорд Брекка тогда понял, что самого Каддара оружие интересовало не больше, чем скорбящего вдовца — обручальные кольца.