— Ваше Величество… — оправдывался красный от стыда лазутчик, прикрывая дыру в брюках, — Внутри было темно, а этот пес напрыгнул на нас без предупреждения, кусался и брехал… Смотрите аккуратнее с ним, — обратился он к рыжей девушке, которая подзывала к себе пса.
— И как же он должен был предупредить вас о нападении? В письменной или устной форме? — смеялась Лиса, уже почесывая пса за ушком, от чего тот быстро забил хвостом оземь.
— Норовистый! — улыбнулся Гаскон и подкинул еще один кусочек сухой колбасы.
Оказалось, что в хижине живет только этот пес: как и многие другие жители Аэдирна, его хозяева пропали бесследно. Однако он все ещё верно стерег подворье и ждал их.
— Возьмем его с собой, — сказал Гаскон, — Иначе он сдохнет тут с голоду или кто-нибудь его сожрёт.
— Смотри-ка, песик, за тебя вступился сам кобелиный князь, а это ни хухры-мухры, — продолжала тискать пса девушка, королева с родительской улыбкой наблюдала, как Лиса возится с псом, то кидая ему палку, то вычесывая животик, то поглаживая шерстку.
— Нам пригодился бы в лагере такой бдительный охранник, — сказала королева. — Что ж, пусть идет с нами. Но ему нужно дать имя.
— Может, Рейнард? — предложил Гаскон, широко улыбнувшись. — Будет приходить по твоему зову, садиться по команде и доносить… то есть приносить, что попросят.
— Следи за языком, — проговорил Рейнард, сжимая рукоять меча, — Или узнаешь, что я не такой уж ручной, как ты думаешь.
— А ну перестаньте оба. Это приказ. А что до тебя… — королева посмотрела на пса, который так и не хотел отдавать рыжей разбойнице кусок ткани, а наоборот ещё больше тянул на себя, видимо приняв это за какую-то игру, — Раз уж тебе так нравятся солдатские штаны, нареку тебя… Панталоном. Что скажешь?
Пес буйно завилял хвостом. Похоже, это имя пришлось ему по нраву.
— Какой хороший мальчик! Отдай-ка эту тряпку, а на привале, я обещаю, раздобыть тебе косточку, — сюсюкалась с Панталоном бандитка.
— А как же я? Я что не хороший мальчик? — шутливо надул губы Гаскон, когда девушка, оставив пса в покое, залезла обратно в седло, — а меня погладить?
Она вздохнула, вытерла руки о куртку и потянулась к парню, тот опешил, явно не ожидая, что его шутка зайдёт так далеко, и даже слегка покраснел. Лиса же уже, отодвинув капюшон, просунула пальчики за ухо бандита и почесала, приговаривая «хороший мальчик». А потом заливисто засмеялась. Рейнард тоже повеселел и добавил:
— Неправда, он плохой мальчик, клевещет на добропорядочных графов…
— Так что же, мне и тебя, Рейнард, за ушком почесать? — спросила королева, которая вместе с Лисой не прекращала смеяться, граф не меньше Гаскона впал в шок и также покраснел.
— Королева, есть предложение, — обратилась к ней Лиса, — а давай, когда в следующий раз они начнут спорить, мы с тобой просто погладим их? Смотри как убойно работает, — проговорила она, так и не убрав руку из коротких черных волос Гаскона. Тот сразу встрепенулся, перехватил руку девушки и переместил той на седло, а сам, пришпорив коня и что-то буркнув под нос, отправился подальше от назойливых рук рыжей. Рейнард тоже последовал его примеру, и скоро они ехали вместе, в полном молчании.
====== Часть 8 ======
Отряд Мэвы приближался к Синявой Пуще. Это был дремучий лес, чьи запутанные ветви застали ещё эпоху Сопряжения Сфер. Лишь при короле Видемонте через чащобу проложили тракт, значительно сокративший время пути из Росберга в Альдерсберг.
— Даже в мирное время это была небезопасная дорога, — сказала Райла. — А теперь… Сюда никто и не суется.
— Ну и правильно делает! — встряла Лиса. — А то ходют всякие. Топчут. Гадят. Зверье убивают. Эльфам спокойно жить мешают.
— Спокойно жить? — возмутилась воительница, — да ская’таэли хотят нас выжить из наших же домов…
— Которые когда-то были их домами… Знаешь, Райла, давай не будем спорить здесь. Это лес. Он любит тишину, — спокойно улыбнулась рыжая, прикрыла глаза и прислушалась, потом нахмурилась и огляделась по сторонам, — И эта тишина какая-то тревожная. Что-то здесь не так.
На окраине леса у дороги росла огромная ива. Ее ствол заслоняли поникшие ветви, и это было похоже на лицо, скрытое распущенными волосами. Мэва мысленно согласилась с разбойницей, потому как у неё засосало под ложечкой. Не нравился ей ни сладковатый запах, исходящих от дерева, ни металлический звон крыльев насекомых. И потому она послала вперед разведчика. Солдат раздвинул ветви — и отпрянул назад. К дереву были привязаны люди, покрытые камедью, сочащейся из зарубок в стволе. Ее густой запах приманил полчища насекомых: мух, оводов, пчел, жуков. Они прилипали к коже, заползали людям в уши и ноздри.
— Эльдайн приветствует нас в своем лесу… — шепнула Райла и глянула в сторону шокированной Лисы.
Мэва подошла к иве. Привязанные к стволу люди все ещё были живы: те, кого эльфы схватили недавно, шевелились и выли, моля о помощи. Те, что висели на дереве уже несколько дней, лишь следили за королевой налитыми кровью глазами. Рядом встала рыжая разбойница:
— Королева… Я не могу найти оправдание этому поступку. Эльдайн… он видимо перенял жестокость у черных. Но и о своей хитрости не забыл, — она сглотнула, виновато опустила голову, а потом решительно повернулась к собеседнице, — это ловушка. Он прекрасно понимает, что ты не оставишь в беде свою расу, что ты им поможешь, что задержишься и отвлечешься… Королева, если ты решишь ступить в капкан, дай моим людям и нелюдям ступить в него вместо себя… Я не знаю, осмелятся ли ская’таэли атаковать лисов, или хотя бы своих собратьев, но попробовать стоит.
— Я не виню тебя, Лиса, или твоих ребят… Но сделать что-то надо, и как можно скорее, — ответила Мэва, соглашаясь на предложение разбойницы, та быстро ретировалась и обратилась к своей банде, что-то объясняя.
Королева видела, что многие нелюди смотрят на привязанных с грустью и виной, а потому предложение своего главаря некоторые даже недослушали, решительно направляясь к дереву, тем самым пытаясь доказать себе и всем остальным, что им нет дела до пола или расы. Они немедленно вынули ножи и бросились перерезать веревки. Многие из лирийцев вскоре пришли им на помощь. Но как только первый несчастный был освобожден, в ствол ивы вонзилась горящая стрела. Покрытое камедью дерево тотчас же вспыхнуло. Пламя живьем пожирало пленников и тех, кто пришел им на помощь. Лиса дернулась было к дереву помогать своим выбраться, но её удержал Гаскон, который громко выкрикивал команды к отступлению. Это помогло не всем, несколько остались там навсегда. Через миг из чащи выскочили эльфские воины.
— Ловушка! — крикнул Рейнард. — Защищайте королеву!
— Лисенок, очнись! — тряс за плечи девушку Гаскон, — ты нужна здесь и сейчас!
— Но как же… Это же для кого-то свои? Как?
— Я не знаю, Лисенок, но надо торопиться, — он сжал её ладошку, приободряя.
— Да. Надо, — отозвалась решительно девушка, она развернулась к своей банде и громко и быстро начала говорить, — ская’таэли жестоко убивают всех, без разбора. Как нильфгаардцы. Это надо прекратить. Кто со мной? — ответом ей были воодушевленные крики. Гаскон кивнул каким-то своим мыслям и повел своих кобелей в битву.
Сражение велось в поистине адских условиях: в клубах удушающего дыма, озаренных светом пламени, под вопли сгорающих заживо людей. Атаковавшие их эльфские повстанцы сами выглядели как призраки: на их лицах пестрели черные полосы, а глаза пылали ненавистью и жаждой крови, причем зачатую им даже было без разницы кто падет от их клинка. Но некоторые отстранялись и опускали оружие, когда видели эльфа или краснолюда перед собой, а когда замечали, что расы сражаются на равных и готовы в любую минуту прикрыть друг другу спины, неважно человек ты или нелюдь, они отбрасывали луки и мечи. Такие были, но было их немного.
Битва длилась недолго, но была выматывающей и жестокой. Гаскон всё время посматривал на Лису, боясь за её реакцию, для девушки, что защищала права нелюдей, такой их поступок выбивал почву под ногами. Но она держалась, из последних сил, стойко принимала все удары судьбы. Тяжело дыша, Мэва стояла посреди поля битвы. В воздухе стоял такой густой запах крови, камеди, гари, что у королевы кружилась голова. Рядом стояла поникшая, что-то для себя решившая разбойница. Нелюди из банды лисов подвели сдавшихся эльфов.