Я ждал. Передо мной еще должны были принять какого-то высокого мрачного джентльмена.
– Мы очень сожалеем, что вам приходится ждать, – извинилась секретарь, – но расписание было составлено очень плотно еще до того, как мы получили телеграмму от мистера Теллера. Вы подождете?
Почему бы нет? Ведь у меня в запасе три недели.
С потолка лился мягкий свет, сладкая музыка сочилась из стен, будто сироп. Благодаря этой музыке и акустическому расчету при строительстве здания консультации, которые шли за пятью большими столами, были абсолютно не слышны ждавшим на скамьях. Но в то же время у клиентов возникала приятная иллюзия, что они не брошены один на один со своими невзгодами. Все были равны в глазах клерков страховой компании. Но каждый клиент чувствовал себя немножко более равным, чем другие.
Простившись с Линни, я всю ночь не спал, но не по ее вине. Во мне шла давняя дурацкая борьба между жаждой забвения и убеждением, что смириться было бы неверно в принципе, все равно что признать свое поражение. Я никогда не умел принимать поражения. От перспективы искать лошадь Дэйва Теллера энтузиазм горел во мне не ярче, чем мокрая угольная пыль, но и нация едва ли погибнет, если я покину службу.
Кэролайн... При мысли о ней кровь бросилась мне в голову. Кэролайн, на которой я бы женился, если бы ее муж дал развод.
Кэролайн оставила его и стала жить со мной, но ее постоянно мучило чувство вины. Жизнь превратилась в кошмар. Будничный ежедневный кошмар. Шесть изматывающих лет – даст он развод, не даст развода – подточили ее нежную страсть, и в конце концов он развода не дал. Но и не получил ее. Через год после суда Кэролайн оставила меня и уехала в Найроби работать в больнице сестрой, вспомнив медицину, которой занималась до замужества. Время от времени мы обменивались письмами, в которых даже не заикались о возможности снова жить вместе.
Острая боль разлуки постепенно притупилась, и я больше не чувствовал ее каждую минуту. Но после все более долгих интервалов боль возвращалась, и тогда я вспоминал Кэролайн, какой она была в начале нашего знакомства, и желание становилось почти невыносимым. Не составило бы труда найти других девушек: одну, чтобы поговорить, с другой поработать, с третьей лечь в постель. Но такой, чтобы обладала всеми качествами сразу, не находилось. Такой была Кэролайн. В последний год мое одиночество не рассеялось, а еще более мучило меня. Работа по самой своей природе отдаляла меня от людей. Дома меня никто не ждал, никто за меня не беспокоился, никто не разделял мои заботы. Бесполезность и пустота существования глубоко укоренились, и, казалось, ничто не ждет меня впереди, кроме этой пустоты, которую я и теперь уже находил невыносимой.
Клиент за большим столом встал, пожал руку консультанту и ушел. Секретарь пригласила мужчину, который был записан следующим. Я продолжал ждать. Без нетерпения. Привык ждать.
Утреннее обследование плоскодонки ничего не дало, кроме десятка полусмазанных отпечатков пальцев разных людей. Самые четкие отпечатки принадлежали Питеру. Платок с медведем Йоги теперь переходил из рук в руки: его изучали владельцы фабрик. Мы, почти не надеясь, ждали, что вдруг кто-нибудь вспомнит и скажет, где он был продан. В три часа дня британского летнего времени суперлайнер взлетел с аэродрома Хитроу и в три десять приземлился на аэродроме Кеннеди. Страховая компания «Жизненная поддержка» закрывалась в шесть, в моем распоряжении оставалось еще полчаса. В узких ущельях улиц жара поднялась еще на один градус, и теперь, по-моему, вода бы закипела в луже, если бы где-нибудь осталась невысохшая лужа. Так что спешить мне было некуда.
Подошла моя очередь сесть за большой стол. Высокий мужчина встал и протянул мне сухую вялую ладонь, сопроводив свой жест искренней улыбкой профессионала в страховом деле. Усадив меня в глубокое удобное кресло, он сел напротив и взял телеграмму, незаметно подсунутую ему секретарем. Полированная деревянная пластинка стояла посередине стола, и на ней аккуратными золотыми буквами сообщалась полезная информация: «Пол М. Зейссен».
– Мы получили телеграмму от мистера Теллера, – сказал он. Легкое, почти незаметное неодобрение в голосе.
Я кивнул, потому что сам послал ее.
– Расследователи нашей компании очень опытны. – Ему не понравился мой приезд, но он не хотел потерять такого клиента, как Теллер, поэтому старался быть вежливым.