Гребцы попадали на спину и заболтали в воздухе ногами. Я попытался смеяться вместе со всеми, но в результате чувство отчужденности стало еще острее, чем прежде.
Мы допили виски, снова поднялись на катер и направились к следующему шлюзу, который назывался «Харбур». За ним начался спокойный участок реки с зелеными берегами. Там мы и пришвартовались для ленча. Питер плавал, взбирался на борт, снимал все подряд и снова прыгал в воду. Линни помогала матери готовить ленч. Теллер лениво откинулся на спинку скамьи на борту. Кибл сел и развернул воскресную газету. Я все ждал, когда же он приступит к делу, ради которого пригласил меня.
Оказывается, о деле упоминалось в газете.
– Прочтите, – сказал Кибл, отчеркивая ногтем маленькую заметку.
Я прочел:
«Следы Крисэйлиса, пропавшего во вторник в Кентукки, США, еще не обнаружены. Тревога за безопасность жеребца растет. Крисэйлис оценен в пятьсот тысяч фунтов. Его потомком является Мот – победитель дерби этого года».
– Вы эту заметку имели в виду? – озадаченно спросил я, сомневаясь, ту ли прочел. Кибл энергично кивнул.
– Вы ничего не знали об этом деле?
– Что Крисэйлис пропал? Конечно, знал. Об этом со среды писали все газеты.
– И для вас это ни черта не значит? – Теллер улыбался, но за улыбкой скрывалась горечь человека, умеющего владеть собой. – Я вложил деньги в эту лошадь, – добавил Теллер. – Двести тысяч долларов, одну восьмую пая.
– Ух ты, – протянул я. Мне показалось, что это очень большие деньги за одну восьмую пая лошади.
– Более того, – продолжал Теллер, вздохнув, – последний месяц я провел в переговорах о покупке этого жеребца. Мне повезло, я обошел другой синдикат, который тоже участвовал в торгах. И стоило Крисэйлису попасть в Америку, как он исчез.
– Сочувствую, – из вежливости сказал я.
– Боюсь, вы не понимаете. – Он покачал головой, показывая, что прощает мое непонимание. – Речь идет не о деньгах. Главное – конь. Он незаменим.
– Его найдут, – заметил я, потому что был уверен в этом и меня это совсем не интересовало.
– Очень сомневаюсь, – возразил Теллер. – И я хотел бы просить вас поехать туда и поискать Крисэйлиса.
В течение пяти секунд ни один мускул у меня на лице не дрогнул. Теллер повернулся к Киблу и улыбнулся, показав великолепные сверкающие зубы. Какой прекрасный у него дантист!
– Я бы не сел играть с ним в покер, – сказал Теллер. – Он оправдал все, что ты о нем говорил.
Я взглянул на Кибла. Он вскинул брови и чуть пожал плечами, по лицу проскользнуло выражение легкой неловкости. Интересно, насколько полную характеристику он дал мне?
– Мы с Симом вместе работали во время Второй мировой войны. – Теллер снова изучал меня.
– Понимаю, – ответил я, и впрямь понимая. Слишком много.
– Правда, для меня это была работа только на время войны. В сорок седьмом я демобилизовался и поехал домой, к папочке. Несколько лет спустя он умер и оставил мне своих скаковых лошадей и небольшую кучку долларов. – Снова блеснули красивые зубы.
Я ждал. История, похоже, только начиналась.
– Я оплачу проезд, все расходы и, разумеется, гонорар, – после паузы закончил Теллер.
– Я не охочусь на лошадей, – вяло запротестовал я.
– А по-моему, охотитесь. – Он посмотрел на Кибла. – Сим сказал, что вы сейчас в отпуске.
Можно было и не напоминать мне об этом.
– Крисэйлис – третий жеребец международного класса, пропавший за последние десять лет.
Глава 2
Они очень настаивали, вежливо и ненавязчиво, но мне предложение Теллера казалось нелепым.
– Вы разбираетесь в лошадях, – убеждал меня Кибл. – Ведь ваш отец тренировал их для скачек.
– Но существует полиция, – возражал я. – И страховая компания. И каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок в штате Кентукки высматривают пропавшую лошадь. Полагаю, нашедшему обещана награда?
Теллер кивнул.
– Так почему же вы выбрали меня?
– Ни этот, ни два других жеребца так и не были найдены.
– В Америке хватает земли, – продолжал я. – Вероятно, все трое бегают по прериям, наслаждаясь свободой, как в доброе старое время, и покрывая диких кобыл.
– Первого нашли мертвым в овраге через два года после того, как он пропал, – проговорил Теллер.
– А второго?
– Второго... Я тоже купил его. У меня была одна десятая общего пая. Это второй случай, когда у меня пропадает жеребец.
– При тех же обстоятельствах? – Я удивленно смотрел на него.
– Нет... – Он печально покачал головой. – Кроме одного – обе лошади пропали. Оликса так и не нашли. Вот почему я хочу предпринять особые меры для розыска Крисэйлиса.
Я молчал.
– Джин, вам нечего делать, – вступил Кибл. – Почему бы не провести отпуск в Штатах? Чем вы будете заниматься, если останетесь на своей улице Путни?
Кибл, как обычно, когда ему что-то надо, перестал мигать. Это был точный сигнал. Мне следует срочно просчитать, что скрывается за его вроде бы ничего не значащими замечаниями. «Не мог же он догадаться о моем одиночестве», – встревожился я. Кибл умеет манипулировать людьми, но он не ясновидящий. Я пожал плечами и небрежно ответил:
– Буду гулять по Кью-гарден и вдыхать аромат орхидей.
– Орхидеи не пахнут, – объяснил Теллер и без него очевидное.
– Он знает. – Кибл все еще не мигал. – Джин имел в виду безделье, беззаботный отдых.
– Ага, понимаю, вы двое работаете на одной волне, – вздохнул Теллер. – Но я очень хотел бы, Джин, чтобы вы поехали со мной в Америку и хотя бы взглянули, как обстоят дела. Какой в этом для вас вред?
– А что в этом хорошего? Это не моя работа. – Я смотрел на темно-зеленую воду за бортом. – И... я устал.
Они не нашли быстрого возражения на эти слова. А я подумал, что было бы гораздо проще, если бы я испытывал обычное переутомление от работы, а не смертельную усталость от постоянной борьбы. В таком состоянии сомнительно, чтобы я победил. Охотиться на тысячах квадратных миль за каким-то взбесившимся жеребцом – не лучшее лекарство.
Они огорченно молчали. Джоан вышла из каюты с миской салата и подняла страшную суету, ни на минуту не умолкая. Раздвинули складной стол, поставили на него блюда и тарелки, и все принялись за еду. Солнце бросало праздничный свет на холодных жареных цыплят и горячий французский хлеб. Ленч мы запивали приятным красным вином, а на десерт женщины поставили клубнику и кувшинчик со сливками. Питер, все еще в мокрых после купания плавках, несмотря на уговоры матери переодеться, набил полный рот клубники и принялся фотографировать. Линни сидела рядом со мной и рассказывала Дэйву Теллеру забавную историю о том, как проходили выпускные экзамены в школе, ее теплая рука бессознательно гладила мою. Мне следовало бы радоваться такому милому воскресному пикнику на реке. И я старался радоваться. Улыбался, отвечал, когда ко мне обращались, сосредоточил все внимание на вкусе того, что ел. Но черная туча моей депрессии потянулась, расправилась и выросла еще больше.
В четыре, вымыв посуду и немного подремав на солнце, мы стали собираться назад в Хенли. Мой отказ ехать в Америку и на унцию не испортил настроения ни Теллеру, ни Киблу. Из этого я сделал вывод: хотя они и предложили мне заняться поисками, но вовсе не считали, что только я смогу найти пропавшую лошадь. И я выбросил весь этот разговор из головы. Что было нетрудно.
Перед шлюзом «Харбур» какая-то плоскодонка не справилась с течением, и ее болтало на волнах. Теллер опять стоял на крыше каюты с канатом наготове и вдруг окликнул Кибла, показывая вперед. Каждый из нас проследил взглядом за его пальцем.
Там, где река разделялась на два потока – левый медленно устремлялся в ворота шлюза, а правый мчался прямо на створ, – посредине стоял столб всего с одним словом – «опасно».
Обняв этот столб, девушка, наполовину лежа в плоскодонке, а наполовину – в воде, пыталась привязать к нему канат. Ей это никак не удавалось. На корме лодки с веслом в руке стоял парень в желто-красной клетчатой рубашке и с тревогой наблюдал за движениями девушки. Увидев катер, он замахал руками. Кибл дал задний ход. Парень закричал: