- Вали! - крикнул Тихий. - Быстро!
Я опустил ствол и, зная, что будет низко - пусть по колесам, по ногам, - выпустил очередь в пять пуль. Фонтанчиков не увидел, а мотоциклист продолжал мчаться, и ущелье было уже в секундах лета.
- Не балуй! - сказал мне на ухо злой голос Тихого, он навалился на мой загривок грудью, пригибая к пулемету, его руки легли на мои, большие пальцы надавили больно на мои пальцы, лежащие на гашетках, и стреляющий ствол, подчиняясь движению рук Тихого, нарисовал - я узнал эту фигуру! - скрипичный ключ в воздухе, в обратном порядке, как будто взял мотоциклиста в широкий захват, спиралью сузил круг в ноту соль, и... Ездок вскинулся, вывернул руль в скалу, заваливая мотоцикл, ударился передним колесом и всем вдруг мягким телом, отлетел, переворачиваясь в воздухе, и, описав дугу, упал в речку, подняв стену вспыхнувших на солнце брызг, в которую мы влетели, разбив ее лобовым остеклением. Краем глаза я видел, как нас пытается обогнать мотоцикл, кувыркаясь и прыгая по тропинке, каким-то чудом удерживаясь и не улетая в реку. Я подумал, что если сейчас взорвется бензобак, то достанет и нас, но командир тут же свалил машину в левый крен - впереди мелькнула темная расселина, в которую утекала речушка. Прошло всего две секунды. Я взглянул влево, в блистер командира, под которым блеснула вода - мы уже развернулись, - тела мотоциклиста там не было. Неужели оно утонуло и речка так глубока? - а на вид вода едва покрывает камни. Или его унесло, и река так быстра и сильна? - а на вид слабый ручеек, способный нести только бумажные кораблики. Скоро мотоциклист выплывет через ущелье на ту сторону, и караванщики все поймут.
- Нашумели-таки! - с досадой сказал Тихий. - Теперь ни за что не выползут из норы, наверняка уйдут обходным путем...
Мы сделали круг и уже заходили обратно за центральную горку кратера. Я понял, что на сегодня все кончено, караван уже, скорее всего, поворачивает в ущелье назад, а мы в это ущелье сунуться не можем, потому что вся его длина, по невнятной сути ирано-афганской границы есть нейтральная зона, которую, впрочем, каждая из сторон считает своей. Я вдруг увидел, что капли брызг на лобовом стекле воздушный поток раздул в кривые белесые струйки, будто нам в морду двинули огромной побелочной кистью. Наверное, вода в речушке соленая, здесь такое бывает. Отрешившись от закабинной действительности, я медленно - кадр за кадром - начал прокручивать только что отснятый на пленку памяти эпизод. Мне хотелось найти тот момент, когда пуля из моего пулемета, ударила в мотоциклиста - или в мотоцикл? - или в глаз ему попала каменная крошка, высеченная той пулей из скалы, он выпустил руль, колесо вильнуло...
- "Скала", я - "Воздух", - сказал в наушниках голос Тихого. - Ну, что, как там наши дела? Все пропало, клиент уезжает?
- Я - "Скала", - отозвался эфир. - Нет, все по плану. К вам вытянулась почти вся "нитка", голова уже заворачивает к "зеленке".
- Ух, ты! - воскликнул Тихий, - Тогда погнали наши городских! Работаем, командир!
Я понял, что работа не окончилась, а только начинается, - перед этим была только разминка, но на эту разминку я потратил половину пулеметной ленты. Пока разворачивались, координировались с ведомым, я успел вставить в пулемет свежую ленту, и, когда мы вырвались в долину с двух сторон горы, я уже был готов к атаке.
- Предупредительных очередей не давай, - крикнул мне в щеку Тихий, - Ищи "семурги" пикапы с ДшК в кузовах и крой сразу по ним. Если не увидишь, работай по кабинам - по стеклам. Я пошел в грузовую, к своим...
Я видел - Тихому везло. Ну не мог же он так точно рассчитать все не только за людей, но и за природу. Кроме ветра, дующего из ущелья и не пускающего к каравану звуков двух вертолетов, было еще встающее точно за восточным краем кратера, тень от которого как раз едва-едва отползала от выхода из ущелья, и это означало, что встающее солнце сейчас брызгало караванщикам в глаза. Командир вел вертолет так, чтобы все время прятаться в солнечных лучах. Мы шли на удобной высоте - около полусотни метров, - чтобы и не подняться выше солнечной засады, и можно было работать и из пулемета, и реактивными снарядами. Я уже видел караван - там, впереди, вспыхивали блики лобовых стекол, вспышек было много, они перемаргивали, рисуя кривую цепочку, - машины ехали, покачиваясь, переваливаясь на неровностях бездорожья, теряя и снова ловя стеклами солнце. Судя по неторопливости движения, гусеница все еще не видела и не слышала летящих на нее двух железных пчел, начиненных сотнями смертоносных жал. Но такое везение не могло длиться вечно.