Тем временем мы уже зависли над самой землей, штурман уже дал отмашку Тихому, группа уже пошла. Винт все же выметал пыль из-под травы, и в желтой взвеси проявилась граница света и тени - в солнечных лучах было видно, как клубится и течет вихрями пыль - словно папиросный дым в свете лампы. Не поворачивая головы, я видел, как ветер винта гнет кроны фруктовых деревьев, как летит вверх сорванная листва - стаей испуганных птиц. Перед носом вертолета под пулеметным стволом пробегали, пригибаясь, спецназовцы, брали двор в полукольцо - я видел, как по флангам уже присели за обломками дувала автоматчики. Тихого среди них не было. Не было его и возле вертолета - я посмотрел в оба зеркала заднего вида, - разве что под ним, но смысла залегать под днищем висящего вертолета я не видел никакого, даже при всей предполагаемой мною изощренности спецназовского ума.
...Я смотрел на красный пикап и думал, что с ним делать. Хворост в его кузове как-то странно шевелился под ветром - скорее колыхался, чем шевелился, если уж выбирать слова. Я подумал, что это вовсе не хворост. И как только подумал, сразу увидел контуры, железный скелет, скрытый маскировкой. И тут из двери - из прямоугольной дыры в стене - появился дух. Обычный декханин - длинная рубаха, широкие штаны, сандалии на босу ногу, - он метнулся к пикапу, взлетел в кузов, взмахнул двумя руками, и куча веток слетела на землю, легкая, как перекати-поле, и ее понесло ветром, и, расправляя крылья, превращаясь в разрисованную тряпку, она взлетела на крышу дома. А дух, упершись ногой в костыль станка ДШК, рванул на себя затвор, схватил за ручки, начал поворачивать ствол в нашу сторону.
Я нажал на гашетки, не целясь в духа - я еще помнил указания про невозможность огня на поражение. Главное сейчас - не отпускать гашетки. Всегда в таких случаях кажется, что, пока стреляешь ты, он стрелять не может, как будто у нас один на двоих ствол, и, кто первый нажал, тот и выиграл. Очередь выщербила стену над головой духа. Он даже не пригнулся, продолжая разворачивать. Я мотал стволом, как шлангом при поливе грядок, не переставая давить на гашетку, приговаривая: "Стоять-стоять-стоять..." Дух уже спрятался за пулеметом, ствол которого смотрел прямо на меня. "Стоять-стоять!", - заклинал я, поливая стену вокруг духа, кроша ее, как халву.