— Не повторяй сплетни, Кит. Болтают невесть что, а ты и рад стараться…
Несса глубоко вздохнула и попробовала сесть. Слушать разговор на непонятном языке ей надоело, и она подала голос:
— Господа, кто вы?
Посол Кембери что-то пробормотал своему визави и, приблизившись, осторожно присел на край дивана.
— Я Вивид Кембери, моя госпожа, — произнес он, коротко поклонившись. — Посол Амье при дворе его величества Торна. На вас напал какой-то негодяй, но сейчас вы в полной безопасности и под защитой и охраной посольства. Как вы себя чувствуете?
— Я в порядке, господин Кембери, и искренне благодарю вас за помощь, — промолвила Несса. — А что произошло?
— На вас напал мерзавец из благородных. Залил глаза и решил, что ему все дозволено. А мой сотрудник как раз возвращался в посольство и не мог пройти мимо столь вопиющего факта. К сожалению, подлеца пришлось застрелить, — Несса ахнула, а Кембери опустил глаза и поджал губы, — но перед честью и самой жизнью дамы это ничто. Я лично готов понести любое наказание за совершенное преступление.
Несса вздохнула и благодарно сжала его руку.
— Спасибо вам. Я очень признательна.
— Вам что-нибудь нужно? — осведомился посол. — Я выполню все, что в моих силах.
— Я бы хотела отправиться домой, — призналась Несса. Кембери кивнул.
— Понимаю и провожу вас лично. Вы действительно хорошо себя чувствуете?
— Вполне, — сказала Несса, вставая с диванчика и прислушиваясь к себе: вроде бы все в порядке, но теперь надо постоянно быть готовой к худшему. Отвыкла, отвыкла от всего! А беда, оказывается, может появиться совершенно неожиданно и из ниоткуда — здесь это возможно. Интересно, как же тут живут люди, ожидая удара в любой момент? Или просто привыкли, не замечают, верят, что лично с ними плохого не случится?
Родной дом хранил чудовищ в темных углах.
— Не гневайтесь, моя госпожа, — сказал Кембери, когда они покинули посольство, и легкая коляска покатилась к проспекту Победы, — однако я снова спрошу вас об имени.
— Меня зовут Инна, — представилась Несса. На Земле ее периодически звали то Инессой, то Инной, то Нессой; называть же свое настоящее имя ей не хотелось.
— Необычное имя, моя госпожа, — промолвил Кембери. — Разве есть такая святая?
В Аальхарне и Амье имена традиционно давались по именам святых и мучеников. Очень-очень редко встречались языческие нарекания, да и те были подправлены на новый лад. Несса улыбнулась.
— Да, есть. Местночтимая святая, известная праведной жизнью.
— Это имя вам очень подходит, моя госпожа, — улыбнулся Кембери. — Теперь я знаю, как помянуть в молитвах ту, что коснулась моего сердца.
Комплимент был простенький и допустимый в любых ситуациях, поскольку не означал ничего компрометирующего и не содержал никаких намеков. Как говорят в Амье, и для девочек, и для бабушек. Однако спутница Кембери опустила глаза, и на ее щеках появился легкий румянец, словно она действительно стушевалась.
— Не надо громких слов, господин Кембери, — промолвила Инна. — Они сотрясают воздух, но не собеседника.
Нет, она и в самом деле смущена! Если слухи о ней являются правдивыми, то император, похоже, держал ее в сундуке вдали от белого света и людей. Ну, с него, допустим, станется, но как вести себя дальше?
— Простите, моя госпожа, — совершенно искренне произнес Кембери. — Я не слишком искусен в общении с благородными дамами, поэтому иногда забываю, что истинно достойную женщину мои слова могут смутить.
— Я помню, — улыбнулась Инна. — Вы корсар, и иногда прошлое дает о себе знать.
— В самом деле, — кивнул Кембери. Коляска остановилась, давая дорогу медицинской карете: врач мчался куда-то по срочному вызову. Вместо привычного Нессе земного маячка на крыше красовался бело-голубой флажок с алым кругом Заступника. — Хорошее было время, даже иногда скучаю.
— Вам нравится сражаться? — недоверчиво осведомилась Инна.
— Мир я люблю гораздо больше, — ответил Кембери. — Наверное, просто тоскую порой по ушедшей юности. Это знаете, как у Эделина — «Все в прошлом, боль моя, моя любовь, и я в минувшем тоже затерялся…» Приятно вспомнить, что когда-то ты был молод, лих, любил, тебя любили. Но я бы вовсе не хотел снова тонуть вместе со всей командой корабля или сойтись в сече с его величеством Торном. Совершенно не хотел бы.
Его спутница понимающе кивнула.
— А чего бы вы хотели?
Коляска остановилась возле монумента Духу Победы — крылатая женщина на постаменте попирала ногами вражеское оружие и знамена, вскидывая в небеса руку, держащую меч. Кембери подумал, что пора действовать более решительно.
— Сейчас я бы хотел попросить вас о встрече завтра вечером. Не отказывайте сразу! — воскликнул он, видя, что женщина готова отвергнуть его просьбу. — Я не сделаю ничего, что могло бы составить вам компрометацию в глазах общества или вашего супруга.
Инна опустила глаза.
— Я вдова, — ответила она еле слышно. — Мой муж погиб полгода назад.
Похоже, то, что Кембери принял за смущение, на самом деле было одним из проявлений скорби.
— Я не желал причинить вам лишнюю боль.
Инна кивнула и открыла дверцу коляски. Кембери подумал, что до дворца она доберется без приключений — вон, охранцы расхаживают и до беды не дойдет. Посол сошел на брусчатку первым и подал даме руку. Инна спустилась вниз и поправила разорванный воротник.
— Еще раз искренне благодарю вас за спасение, господин посол, — промолвила Инна. — Я действительно очень признательна.
— Это наименьшее, что положено сделать джентльмену в подобной ситуации, — ответил Кембери, не выпуская ее руки. Рука была изящная и очень мягкая, словно Инна никогда и никакой работой не занималась. — Конечно, я излишне настойчив, но, тем не менее, повторю свое предложение.
— Хорошо, — кивнула Инна. — Завтра я буду ждать вас.
— На этом же месте, — произнес Кембери, поднося руку Инны к губам. — После первой вечерней молитвы к Заступнику. Я буду ждать вас, моя госпожа.
Инна кивнула, и на ее щеках снова проступил румянец. Кембери мысленно одернул себя: ничего личного. Только работа, не больше.
Когда женщина обошла памятник, и побрела по аллее Героев ко дворцу, Кембери задиристо улыбнулся и забрался обратно в коляску. Что ж, пожалуй, все, что ни делается, делается к лучшему. Пусть к выяснению истины он не продвинулся ни на шаг (да еще ведь надо что-то делать с трупом того аальхарнского выродка) — зато удалось несколько войти в доверие к загадочной Инне. Значит, вдова; Кембери неплохо знал людей, чтобы понять, что женщина не обманывает и очень тяжело переживает уход мужа. Ну и Царь Небесный с ним — завтра они продолжат общение, и Кембери сумеет выведать информацию и о ней самой, и о таинственном враче императора. А пока не будем делать выводов и поедем домой.
— Благородный господин, — окликнули его.
Кембери увидел, что возле коляски топчется парнишка с пачкой самодельных плакатиков.
— Чего тебе?
— Взгляните, мой господин, — парнишка протянул послу один из листков. — Вы видели эту девушку?
На листке была изображена рыжеволосая девушка с грустными серо-зелеными глазами. «Марита Стерх. Ушла из дома и не вернулась», — прочел он. Стерх, Стерх — знакомая фамилия. Посол едва не хлопнул себя по лбу: так это же та девушка, которая, по словам Ясимин, покушалась на Торна. Плевалась отравленными стрелами.
— Нет, — ответил Кембери и вернул листок парнишке. — Совершенно точно, я ее не видел. Удачи тебе в поисках.
Он прекрасно знал, что рыжую Мариту не найдут живой.
Так, собственно, и вышло.
Утром один из гондольеров, выплывая на Шашунку в своем водном такси, заметил в воде нечто, что при более тщательном рассмотрении оказалось телом молодой рыжеволосой девушки. Гондольер немедля просигналил охранцам на берегу о происшествии, и вскоре тело уже достали на набережную, а прибывший лейтенант Крич, помятый и хмурый после вчерашнего, угрюмо принялся изучать неприятную находку. По возрасту и сроку службы Кричу давно уже полагалось носить капитанские лычки, но начальство с повышением не спешило, кидая вечного лейтенанта на те направления, расследование которых было заведомо дохлым номером. Например, исчезновения рыжеволосых девушек в столице. Раз в три месяца из реки извлекали очередной искромсанный труп, регулярно, как по часам, хоть к гадалке не ходи. Вот и еще одна. Крич присел на корточки рядом с трупом и провел беглый осмотр: убита одним ударом в сердце, по всей видимости, вчера около восьми часов вечера. Карманы пусты, кольца с пальцев сняты. Крич тяжко вздохнул и выпрямился, дав отмашку охранцам загружать тело в фургон и вести в морг.