- Зашел вдом и почувствовал как в доме просто воняет перевозбужденной самкой, но это не твой запах. Я злился еще на Рена и это спасло, потому что мой Зверь сорвался просто с цепи, требовал её взять. Мне была отвратительная эта мысль. Я вознамерился найти виновницу и вышвырнуть из дома. Ну, и нашел, от внутренней борьбы мне стало трудно контролировать своё тело. Не смог её помать, быстрее меня двигалась, а когда я на миг потерялся из-за пелены перед глазами, она швырнула меня на диван и распылила мне в лицо порошок, где мой Волк просто уже никак не мог ей сопротивляться. Я без понятия, что это. Обязательно выясню, но я действительно счастлив, что ты вмешалась….- он виновато и искренне посмотрел на меня.
Блин, не уловила я лжи или притворства, а то с какой любовью и теплом он смотрел на меня. Он просто любовался мной, я чувствовала его эмоции как свои. Страх, счастье, тоска, нежность и надежду.
- Ты правда не спал с ней после моего похищения?
Он кивнул.
- Могу я тебя обнять, милая? – спросил он осторожно.
- Иди сюда, непутевый, -проворчала я, раскрывая объятия.
Сильные руки подхватили меня и закружили по комнате. Мы смеялись и обнимались. Его горячие поцелуи покрывали моё лицо, а его внушительное достоинство упиралось мне в живот. То ли скачок гормонов, то ли от скандала мы набросились друг на друга с таким голодом. Будто не уберем преграду в виде одежды между нами, то истаем. Вещи полетели с письменного стола. Мой Дикий нежно положил меня на него спиной. Он стягивал с себя одежду и рыкал .
- Черт, эти дни без тебя делали меня больным. Я так хотел тебя и ненавидел гребаных людишек, - говорил он, снимая всё и с меня.
- Может не стоит, это же чужой дом, - попыталась я его остановить, но сколько было в его взгляде шока и осуждения. Я засмеялась. – Значит совсем туго?
- У меня скоро яйца лопнут, не в моей природе воздерживаться, любимая....но я хочу только тебя!
Сразу стервец почувствовал, что запахло жареным.
- Успокойся, я – только твой, хочу только тебя, - он раздел таки меня до гола и заскулил, глядя на меня завороженно.
Я уже была готова для него, его глаза горели расплавленным желтым, черты лица заострялись и мои «нелюбимые» клыки торчали под верхней губой.
- Мой Дикий, - ласково потянулась к нему.
Он лег на меня, вклиниваясь между ножек. Оплела его талию ими. Огромное естество потерлось о мои опухшие складочки, от чего по телу пошла дрожь, и мурашки побежали по спине.
- Ммммм…ох! – только и выдавила, когда он вошел меня до самого основания. Победный рык огласил комнату, а громкие шлепки заполняли пустоту, которая была заряжена нашей страстью. Я кричала и звала его по имени, он рычал. Его член начал разбухать во мне, а руки покрыла легкая поросль. Мой любимый не смог сдержать полуоборот. Вскоре я открыла врата рая, под его победный рык и мощные толчки. Укус, боль и новая порция оргазма, а внутри меня был заперт проклятый мною дружок МакГрейвз. Нет сворачивание его в баранку отменяется.
Все-таки я – дура, но влюбленная и счастливая. А ещё нашей семье быть!
На следующий день всё завертелось с огромной скоростью. Приехала Кейл и какой-то Дикий. Альбус просто не выпускал меня и помешался на моем сокрытии. Но, по-моему, только слепой и глухой не знал, что Луна вернулась, а их Вожак сразу же бросился исполнять свои супружеские обязанности. Мы переехали в чужой коттедж, пока в доме меняли мебель и генералили первый этаж. Дикого бесил запах голожопой Лиссандры. Я была рада его сексуальному голоду, который совпадал с моим, но работа - такая «работа».
Кстати о бывшей, девоньке поплохело конкретно. Она то ли с ума сошла, то ли просто косит под блаженную. Не удивлена нисколько, иначе бы как пробка из стаи вылетела. Приехал злой и побитый Варус утром и бросился о сестре заботиться. Шайа переехала к Мери в дом. Кажется, женщина не чает души в моей подружке. Они готовят вместе и чем-то занимаются по хозяйвству.
От Варуса я узнала, что он не хило подрался с Ренгаром из-за меня по просьбе Альбуса. Мужская мыльная опера просто. «Брат за брата в основу взято!» Но «шило» (моё возвращение) в мешке не утаишь и Рен стал обивать пороги нашего поселения. Его не пускают, но зовет и орёт он не моё имя. Как поздно он опомнился. В итоге у нас кошачьи серенады в ноябре под гордым флагом: «Шайа, вернись, я всё прощу!»