Мишке стало невыносимо грустно – древнегреческая история устрашила и разозлила его. Чувство справедливости кипело в нем, ему хотелось помочь молодым афинянам. Юля решила, что пора приободрить друга.
– Не унывай, Гном! Тогда и появился Тесей, великий греческий герой, сын царя Эгея, он хитростью напросился взять его вместо одного из юношей на остров Крит. Там в него влюбилась Ариадна – дочь Миноса и Пасифаи, она и дала ему клубок ниток.
– Нить Ариадны!
– Точно! Дальше все известно: Тесей попал в Лабиринт, встретил Минотавра и в схватке заколол его кинжалом, который заблаговременно припрятал, а потом по ниточке вышел сам и вывел своих товарищей по несчастью на свет божий.
– И все-таки эти греки – больные люди, – покачал головой Мишка.
До музея оставалось полквартала.
Без пяти одиннадцать они встали под раскидистым деревцем недалеко от входа. Сомов еще вечером позвонил своей тете, сказал, что заинтересовался изобразительным искусством, особенно запасниками музея, она ответила: «Приходи, Мишенька, я тебя и Юлю познакомлю с Борисом Борисовичем, он вам все расскажет и покажет». Теперь осталось дождаться их чумового одноклассника.
– Вон, идет, – кивнул Мишка и взглянул на наручные часы. – Надо же, англичанин прямо. Без одной минуты!
По тротуару в их сторону неторопливо шагал Паша Киселев – на полголовы выше других прохожих.
– Гардеробчик поменял, – констатировал Мишка. – Интересно, сегодня на нем тапочки другие?
Паша и впрямь приоделся – в приличные джинсы, черную майку, правда, с диким рисунком, и кроссовки.
– Не задевай его, – попросила Юля. – Он ранимый.
– Он слишком длинный для меня, – горестно посетовал Мишка, когда рассеянный Киселев разглядел своих одноклассников под деревом и устремился к ним. – В мои планы не входит находиться рядом с ним чересчур долго. Понимаешь?
– Потерпи, Гном, – Юля двинула его локотком в бок. – Это на денек, не более того.
Паша подошел, поймал взгляд Юли, сказал:
– Привет всем, – и первым протянул Сомову руку: – Здравствуй, Михаил.
– Здравствуй, Павел, – вытянулся тот и едва не встал на носочки. – Ты за ночь еще немного подрос, что ли?
– На два сантиметра, – ответил Киселев.
– У тебя, оказывается, есть зачатки чувства юмора, – заметил Сомов. – Беда!
– Привыкай.
– У тебя другой майки не нашлось? – разглядывая рисунок на худой груди одноклассника, спросил Мишка.
– А чем она тебе не нравится?
На черной майке Паши красовалась голова смерти из фильма ужасов «Крик».
– Да нет, миленько, – поморщившись, скромно заметила Юля.
– Чудила, – беззаботно пожал плечами Мишка. – Что с него взять?
– Давайте о деле, – строго сказала Юля. – Паша, ты нам вчера не сказал, что мы должны искать в этом музее. Говори теперь, – потребовала она.
Киселев решительно кивнул:
– Я должен был дома все уточнить, еще раз посмотреть на записи. Запасники нашего музея огромные. Там много всего – и ценного, и не очень. Художников у нас в Вольжанске еще до революции было полсотни. Две трети из них – любители. При советской власти все их работы отправили в подвалы. На поверхности осталось только самое лучшее. В первую очередь – передвижники, причем с мировыми именами. Но они нас не интересуют.
– А что нас интересует, Паша? – спросила Юля.
– Мне старый краевед Китовский говорил, а ему – покойный краевед Сумятин, который еще в девятнадцатом веке родился и работал в нашем музее в двадцатых годах. Вот он и сказал, что помимо прочего в запасниках есть коллекция картин одного знаменитого вольжанского промышленника.
– И что это за коллекция? – спросил Сомов.
– А ты догадайся.
Юля и Мишка переглянулись.
– Ты издеваешься? – не выдержал Сомов.
– Мельникова? – нахмурилась Юля.
Глаза Паши оживились:
– Да!
– А-а, вот оно что, – понял суть дела Мишка Сомов. – Это интересно.
– Еще как интересно! – подержал его Паша. – И что среди них есть очень необычные работы.
– Что значит необычные? – спросила Юля.
Но Паша Киселев только пожал плечами:
– Точно не знаю. Не пейзажи, не портреты. Китовский называл их «Аттракционом ужасов».
– Это как так? – вопросил Мишка.
– Говорю же: не знаю. Я их не видел. И не факт, что они остались! Но если нам разрешат порыться, то мы узнаем.