— Ты изучаешь религии? — удивилась Валя.
— Мой дядя этим занимается, — уклонился от прямого ответа Илья, — а я люблю пользоваться его изысканиями… Вообще-то, ислам исторически менее враждебен иудаизму, чем христианство, но все равно мусульмане недолюбливают евреев за непризнание Мухаммеда. А за что тем было его признавать, когда он взял еврейскую Библию и на ее основе написал Коран. Да, да! — уверил он Валю, заметив тень недоверия на ее лице. — На основе еврейской Библии и еврейской веры.
— Но ведь Бога нет? — задала вопрос скорее себе Валя. — Или есть?
— Ты знаешь, — опять уклонился от прямого ответа Илья, — неизвестно, что лучше: религиозный фанатизм, который во имя веры отвергает этику, разум и мораль, или марксистский фанатизм, который во имя разума и счастья для всего человечества, исключая, правда, из этого «всего» миллионы людей, целые группы и сословия, отвергает Бога, а заодно этику и мораль. К первым относятся те, кто судит людей не по делам их, а по проповедуемой ими степени веры. Ко вторым те, кто верит, что человек — вершина творения и не нужно ему никакой «высшей» морали. То, что сам человек считает моральным, то и хорошо…
Валя неожиданно вскрикнула, протянув руку по направлению в школе, к которой принесли их автоматически ноги. Илья посмотрел в том направлении в тот момент, когда Нина выпрыгнула из окна, а в окне засветились физиономии Арсена и Игоря. И Валя с Илюшей сразу поняли, что они стали свидетелями преступления. В том, что это было преступление, не вызывало у них ни малейшего сомнения, выражение лиц Арсена и Игоря говорило само за себя.
Илья бросился к лежащей на асфальте Нине. Лица друзей-насильников тут же исчезли из видимости. Нина лежала без сознания, но слабое дыхание и частый пульс показали Илье, что она еще жива.
Илюша хотел перевернуть Нину на спину, чтобы посмотреть, нет ли серьезных повреждений на виске и лице, но Валя его остановила.
— Не трогай! Пусть лежит! Я побегу в школу за врачом, она уже обязана быть.
И Валя стрелой метнулась за помощью, а Илюша растерянно стоял возле распростертого тела, не зная, что бы такое предпринять. Может, именно растерянность и толкнула его на опасный, хоть и смелый по своим последствиям шаг. Увидев показавшуюся вдали милицейскую машину, он бросился на проезжую часть дороги наперерез машине, размахивая руками, чтобы привлечь внимание.
Кто-то в машине заметил возбужденного юношу, и машина, свернув со своего маршрута, подъехала к школе, навстречу Илье.
— Что случилось, оглан? — спросил капитан милиции, с густой сединой на висках.
— Девушка выбросилась из окна школы! — сказал Илюша, с трудом переводя дыхание от быстрого бега. — Лежит на асфальте, пока жива.
Капитан посадил Илью в машину, и они подъехали к тому месту, где лежала Нина, все еще без сознания. А из школы к ним бежала уже Валя.
— Врача нет в школе! — тоже запыхавшись, проговорила она. — Циля Абрамовна еще не подошла.
«Ну, конечно! — неожиданно злобно подумал Илья. — Она только и может, что говорить: „Ах, если бы вы знали, за какую зарплату я здесь тружусь!“ Зараза! Не хочешь, не работай, иди в районную поликлинику работать за такую же зарплату. Только там вкалывать надо и не придешь, когда толстая задница со слоноподобными ногами позволят это сделать».
Илья очень уж не любил халтурщиков.
Валя с испугом уставилась на милиционеров, осматривающих место происшествия, измеряющих угол падения и фотографирующих тело.
Капитан осторожно перевернул Нину, и она тут же пришла в себя, только простонала:
— Но-ога!
Кроме большой ссадины на скуле, полученной ею, когда она, упав, проехалась по асфальту, крови не было. Но Нина опять потеряла сознание.
Тогда капитан кивнул сопровождающим его милиционеру и шоферу, и они втроем аккуратно, осторожно и бережно перенесли Нину в машину.