— Давай выпьем! — предложил Арчил трезво, как будто и не пил столько только что за столом на пиру. — У меня виска есть, сакский вождь в обмен на коньяк присылает, крепче водки, только вкус специфический, привыкнуть надо.
— Если надо, я готов! — серьезно ответил Мир-Джавад.
— Готов, это — хорошо! — ухмыльнулся Арчил.
Мир-Джавад прямо смотрел в глаза Арчилу, не отводя взгляда, преданно и с серьезной готовностью. Арчил достал из чемодана бутылку виски, открыл ее и разлил по стаканам.
— Тебе со льдом или водой разбавлять будешь?
— Скажу вам честно, дорогой гость, никогда не пил этой виски, не могу знать! — честно признался Мир-Джавад.
— Лед лучше, брось пару кубиков! — посоветовал Арчил и пододвинул чашу с колотым льдом Мир-Джаваду.
Все эти приготовления предвещали долгий разговор. Мир-Джавад был готов к нему, а Арчил не спешил, выжидал чего-то, примеривался, приценивался… Достал плитку швейцарского шоколада, разломил ее на дольки, так радушно угощал Мир-Джавада, что у того стали холодеть ноги.
— Ну, рассказывай! — тихо предложил Арчил.
— О чем изволите знать? — с готовностью согласился Мир-Джавад.
— Как ты убил сардара Али и свидетелей?..
У Мир-Джавада потемнело в глазах и перехватило дыхание. «Смерть, смерть»! — застучало в висках. Он решил пойти ва-банк.
— Вас, партайгеноссе, интересуют, очевидно, детали?
— Не детали. Все!.. Кто поручил… ну, ты и сам все знаешь, — сердито буркнул Арчил, закуривая сигару с золотым кольцом «Гавана».
— Сардар Али провел собственное расследование дел Атабека, и Атабек поручил мне заняться им. Убивать его мы не собирались, просто хотели взять за глотку… Мне это удалось, вы видели фотографии, они подлинные, но сардар Али не сдался, ринулся во дворец эмира. Как вы понимаете, если бы ему удалось передать бумаги через Ники Гаджу-сану, нашему единственному отцу и учителю, Атабеку пришел бы конец, а следовательно, раньше еще и мне. Не мне вам говорить, камрад, но допустить этого было нельзя. Нам, правда, повезло. Ники не было дома. Мы все время следили за сардаром Али и убрали его без шума: сняли рядом номера, а под утро, когда он угомонился и уснул, отомкнули дверь, хлороформ на лицо, чтобы не кричал, и выбросили его через окно во двор. Смерть безболезненная, как во сне.
— Подручных зачем убрал?
— Один из них заглянул в бумаги сардара, все понял, он был не дурак. Вместе с ним пришлось убрать еще троих.
— Разве не двоих? Мы нашли с ним только двоих.
— Пилот личного самолета Атабека еще.
— Этого-то зачем?
— Мы летели втроем туда, обратно я один лечу… Все понял бы, как только прочитал бы в газете, у нас же всеобщая грамотность.
Арчил пристально посмотрел на Мир-Джавада.
— Нас слушают?
— Нет, шеф, я сам убрал всю звукозаписывающую аппаратуру, ждал разговора.
— Тогда слушай внимательно, от твоего ответа зависит мое решение: бумаги те ты уничтожил?
— Что я — сумасшедший?
— Атабек о них знает?
— Нет!
Арчил первый раз улыбнулся.
— Я не ошибся в тебе. Держи их пока наготове, уезжать буду, принесешь в поезд. Можешь сказать Атабеку, что убедил меня в его преданности Гаджу-сану, рассеял все сомнения, разрушил все оговоры и клевету.
— Атабек будет доволен!
— Я думаю!.. Слушай, а как ты относишься к Гаджу-сану? Его многие не любят.
— Слово вождя — мой закон! Его улыбка — награда! Скажет: «убей брата»! — убью.
— Хорошо сказал! Речь мужчины… Скоро проверим тебя: слово — это не дело, а нам нужны люди дела… Ты натолкнул меня на одну замечательную идею… Впрочем, это тебе знать не положено…
…Когда через месяц Мир-Джавад прочтет в газете короткое сообщение, что бывший посол страны в французской столице, изменник, отказавшийся вернуться на родину, там его приговорили к смертной казни, покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна своего дома, он вспомнит слова Арчила…
Мир-Джавад внимательно ловил каждый взгляд Арчила, но тот устало откинулся в кресле.
— С делами на сегодня все. Пришли мне этих двух малюток и… остальное.
Мир-Джавад отправился выполнять распоряжение высокого гостя, но у двери был остановлен.
— Подожди!.. Фотографии, которые ты оставил в номере, возьми.
Мир-Джавад вернулся. Арчил протянул ему фотографии, но только Мир-Джавад взялся за них, задержал и, глядя в глаза ему, сказал:
— А оригинал завтра ночью ко мне! Привезти успеешь?
Спокойствие Мир-Джавада удивило его самого.
— Для вас сделаю все невозможное.
Спрятал фотографии и вышел. По его знаку внесли вина и изысканные закуски. За закусками в спальню Арчила последовали две пухленькие девочки.
Мир-Джавад поспешил к Атабеку. По дороге придумал заговор и в члены заговорщиков решил вписать Касыма.
— Все в порядке, шеф! — успокоил он Атабека. — Несколько мерзавцев, в том числе и ваш родственник Касым, ведут себя так, что об этом стало известно в столице Великому. Арчил мне не открыл имена, но я их узнаю. Он мне поверил, что вы здесь ни при чем, все в порядке.
Атабек обрадовался, услышав, что Мир-Джавад так умело отвел грозу, но, услышав о Касыме, поморщился.
— Родственники меня съедят, не могу я тебе разрешить арестовать этого хулигана. Слушай, поведи завтра на концерт Нигяр Арчила, тайком только, никого не предупреждай, если на чем-нибудь поймаете Касыма, бери его, он твой, но чтобы Арчил одобрил, ясно?
— Как прикажете, отец! — тихо и покорно прошептал Мир-Джавад.
Атабек довольно потрепал его по щеке.
Арчил удивился, услышав такое необычное предложение: посетить концерт известной певицы, да еще тайком.
— Зачем, дорогой? Если что-то заслуживает твоего внимания, пошли слугу, пригласи, будешь слушать один, хочешь, заплати, у них ставки маленькие, хочешь, не плати, угости по-царски, а не понравятся, выгони голодными.
— Ходят слухи, уважаемый, что конферансье читает рассказ, в котором неприлично отзывается об усах Гаджу-сана.
— Один такой уже пропал на острове Бибирь за такие неприличные намеки и сравнения. Заболел, и я его лично включил в список на баржу.
— На баржу? — удивился Мир-Джавад. — А, это в переносном смысле?
— В прямом, зачем в переносном? Набиваем больными старую баржу, выводим в открытое море. Небольшой взрыв, баржа тонет.
Мир-Джавад изобразил восхищение, он сразу понял, кто является автором этой экономной идеи.
— Гениально, босс! Ваше высокопревосходительство, такие изобретения достойны премии Нобиля. Высше, э! Ни больниц тебе, ни похоронной команды…
— Почему не взял до сих пор негодяя? — удивился Арчил.
— Родственник жены Атабека.
— Какой по счету?
— Там сложности, ваше мнение развяжет руки Атабеку.
— Я вижу, раскис старый боец, омещанился, погряз в болоте быта, размяк от бабьих слез… Да, ты не забыл? — спросил он неожиданно другим тоном и совсем о другом.
— Ночью будет спать в постели с вами.
Мир-Джавад чуть не рассмеялся от такой нелепой ситуации: можно было, конечно, найти замену Гюли, тем более что лица ее на фотографиях, оставленных в номере сардара Али, не было видно, но Мир-Джавад не хотел рисковать из-за такой «мелочи». Если он женился на беременной девственнице, дочери Атабека, то и Гюли не остановить его продвижения к башне. Правда, она могла заартачиться и не лечь в постель к Арчилу, молодого шофера и то под пули подвела, но Мир-Джавад уже разработал план, основанный на сведениях, как Арчил ведет себя в постели: он набрасывается, как зверь, на лежащую жертву и любит, чтобы жертва лежала покорно и спокойно, не дергалась, а насытившись, поворачивался к ней спиной и тут же засыпал, рано утром вставал и уходил работать в кабинет, забыв о партнерше.
— Все будет в порядке! — повторил он неожиданно твердо и жестко, переступив последнюю черту, отделяющую его от желанной цели, он переступил с ней и черту, отделяющую свет от тьмы. Отныне он был утрачен для добра…
— Хорошо! — неожиданно согласился Арчил. — Подарю тебе эти два часа, но смотри, чтобы улики были.
Мир-Джавад напичкал агентами все прилегающие к театру улицы, но в здание театра запретил заходить им, чтобы не возникло ни малейшего подозрения.