Иванашко вопреки прогнозу пролежал в сугробе недолго. Ранним утром юный лыжник Петя Кадушкин по обыкновению совершал утреннюю пробежку. Неудобство в мочевом пузыре снова заставило его сойти с лыжни и оросить свежевыпавший снег желтеньким. К своему ужасу он вдруг увидел выступившее из сугроба человеческое лицо. Снова труп?
— Ты, твою мать, на кого ссышь? В глаз попал, сука! Тьфу!
Из-под снега появился сильно забрызганный, кривой от возмущения и попавшей в глаз мочи младший лейтенант Иванашко. Петя Кадушкин не так испугался очередной находки, как того, что найденыш внезапно ожил.
Когда Петя Кадушкин наконец излечился от полученного заикания и нервического подергивания правого глаза, то решил навеки завязать с лыжами и целиком переключился на пиво и девочек.
4
На следующий день Крюков и местный опер Долгополов решили прогуляться по военному городку. В гарнизоне Боженово Крюкова и Долгополова встретили без признаков радости. Крюков подумал, что если бы не местный сыщик, одного его вообще не пропустили бы дальше проходной. Легенда у сыщиков была железная — опросить жителей в связи с двойным убийством по соседству.
Дежурный офицер вызвал сержанта-контрактника из взвода охраны и поручил ему поводить непрошенных гостей по территории военного городка.
Сержант почесал слегка припухшую небритую физиономию и махнул сыщикам рукой:
— Вали за мной, ментура! Куда пойдем?
— Давай для начала на квартиру к потерпевшим, — распорядился Долгополов.
Возле дома, где жил майор Еремин, Крюков заметил старые синие "жигули".
— Это чья тачка? — спросил он у сержанта.
— А хрен ее знает. Сюда все кому не лень теперь ездят. Барыги какого-то. Спроси у местных.
— А там что? — спросил Крюков, указав на ребристые лабазы из гофрированного железа.
— А это, брат, запретная зона. Ты туда не ходи. Пуля башка попадет — совсем мертвый будешь.
— Секи, кого-то разбудили на свою голову, — Долгополов сплюнул на снег.
Со стороны штаба к ним, забыв о солидности, стремительно приближался высокий майор.
— Это наш особист, — не менее презрительно сплюнул на снег сержант.
— Майор Гвнщв, — неразборчиво представился особист и козырнул. Что вы делаете в расположении воинской части?
Крюков и Долгополов в ответ также представились, но более отчетливо. На особиста их должности не произвели никакого впечатления.
— Ничего не знаю, — заявил он. — Дело ведет военная прокуратура.
— В отношении погибшего майора Еремина, — поправил Крюков. — Гражданин Жданько в армии на момент смерти не служил. Им занимается милиция и неоказание нам помощи будет рассматриваться как преступление против государства. Вы с уголовным кодексом знакомы?
Уголовного, как и других кодексов, особист не читал. Он и уставы свои знал плохо. Поэтому только махнул рукой сержанту:
— Ладно, покажи им квартиры, где жили убитые, но больше ни-ни!
И убежал назад в штаб.
— Закладывать помчался, — высказал версию Крюков.
— Кому? — не понял Долгополов.
— А кто тут у них правит и всех режет? Мяснику, ясное дело. На обратной дороге нас и почикают.
— Иди ты! — выругался Долгополов.
В квартире журналиста до их прихода уже был проведен тщательный шмон. Все стояло вверх дном. Содержимое шкафов и ящиков устилало пол.
— Ваша работа? — спросил Крюков Долгополова.
— С какой стати? Его же не дома убили.
— Тогда кто тут так поработал? И, главное, что они искали?
— Они-то, по крайней мере, знали, что искали. А мы даже приблизительно не можем себе представить, — проворчал Долгополов.
В квартире майора история повторилась. Не найдя ничего интересного, Крюков вышел в кухню. Здесь он заметил разбитое окно. Совместив траекторию от выщербленой стены через дырку в стекле, Крюков прикинул место, откуда в майора могли стрелять.
— Ты что тут нашпионил? — поинтересовался входя в кухню Долгополов.
— А вот сам посмотри.
— Ни хрена себе, — свистнул от удивления Долгополов. — Выходит в нашего покойника к тому же и стреляли?
— Да. Причем издалека. Видишь, где ближайший дом? Били из СВДшки на пределе дальности. Повезло нам с тобой. Против нас работают профессионалы широкого профиля. Они нам и подскажут, что искать.
— Как это? — не понял Долгополов.
— Очень просто. Как наткнемся на что-нибудь стоящее, нас тут же попытаются замочить.
— А мы успеем понять, что что-то нашли? Или так и помрем в неведении?