Мясник не был профессиональным взрывником и знакомился со взрывным делом по энциклопедиям и военно-патриотическим пособиям. Поэтому ему очень важно было правильно составить пропорции — от процента селитры в смеси зависело очень многое. Ведь если делаешь бомбу, чтобы взорвать с ее помощью царя или гауляйтера, селитры не нужно вовсе, а когда требуется поднять на воздух церковь или школу, в которой расположился немецкий штаб, ее должно быть много. Как говорил Сережка Тюленин: "Чем больше школа, тем больше селитры". И Олег Кошевой это признавал.
Следовало подумать о другом. Для того, чтобы готовить взрывчатую смесь и хранить аммонал, требовалось помещение. Сырой подвал для этого не подходил. Мясник знал, что готовый аммонал достаточно удароустойчив, но боится воды. От влаги он мог сдетонировать в ответ на механическое или тепловое воздействие. Кроме того аммонал терял силу от длительного хранения, но этого Мясник не боялся. Он собирался использовать взрывчатку в самое ближайшее время.
Мясник растер по лицу влажные снежинки и криво усмехнулся. Наутро его ждало много работы и его это радовало.
Утро следующего дня выдалось на редкость солнечным. Центр столицы сверкал остатками снега. Он был полон народа и выглядел, по обыкновению, празднично. Экономические кризисы, импичменты и прочие политические баталии казались отсюда реалиями другой жизни. Если бы не кучка бомжеватых люмпенов с гармонью, красными флагами, портретом Сталина и плакатом "Призедент казёл!" — ни дать ни взять — центральный дурдом на прогулке — можно было бы подумать, что находишься в приличной цивилизованной стране.
Маньяк вошел в двери ГУМа. Народ здесь не переводился никогда.
Правда, подтверждая исконно русский примат духовного над материальным покупали далеко не все. Многие посетители только смотрели и облизывались. Советская разновидность дегустации — есть глазами.
Магазин празднично сверкал, возвещая о неслыханных распродажах в связи с наступлением нового века. Правда о том, что новый век наступит лишь через год, в две тысячи первом, нигде не упоминалось. Магия круглой даты овладела людскими массами. Казалось, народ рванул по магазинам только затем, чтобы иметь потом возможность сказать: "Эта вещь была куплена в прошлом тысячелетии".
Небольшое столпотворение — это было как раз то, что и требовалось. Маньяк нащупал в кармане шприц-тюбик и наощупь сдернул с иглы предохранительный колпачок.
Шприц-тюбик представлял собой разовое устройство для уколов, состоящее из иглы и плоской пластмассовой груши, заполненной тем или иным препаратом. Чаще всего это мог быть антидот на отравляющие вещества противоядие или сыворотка. Пользовались шприц-тюбиком в военно-полевых условиях, когда пострадавшему требовалась экстренная медицинская помощь и речь шла о спасении жизни.
Но шприц-тюбик маньяка был заряжен не жизнью, а смертью. Он был наполнен кровью. Его собственной кровью. Кровью человека, больного СПИДом. Таким способом маньяк мстил окружающим, он делал им прививки вируса иммунодефицита. И хотя в своей беде виноват был только он сам но винил весь мир. На него он и обрушил свой праведный гнев.
В толчее сделать укол было проще простого. Жертвы даже не понимали, что с ними произошло. Что ж, они поймут это позже. И почувствуют на своей собственной шкуре — каково жить обреченным. Если СПИД — это Божья кара, то сам маньяк считал, что вполне подходит на роль карающего меча в Божьей деснице. А Бог не разбирает правого и виноватого, на то он и Бог. Наверняка в городе Содоме жили не одни педерасты, тем не менее наказание настигло всех, имеющих содомскую прописку и их гостей кроме Лота и его семьи (жена Лота, которую потянуло на солененькое, не в счет). Но содомская кара была впереди. А пока — легкая разминка.
Маньяк долго, предвкушая удовольствие, выбирал жертву. Наконец он высмотрел молодую женщину в дубленке. Ее лицо показалось маньяку знакомым. Он пригляделся и вспомнил. Ее звали Марией. Она была из тех людей, кто поставил ему непоправимый диагноз. Сейчас он вернет ей долг.
Он осторожно, стараясь не попасть на глаза, двинулся за Марией выбирая подходящий момент, чтобы воткнуть иглу и впрыснуть свой яд. Он ждал, чтобы жертва хоть на пару секунд оказалась в куче людей, она же сторонилась окружающих, словно пришла на экскурсию в лепрозорий.
Наконец подходящий момент настал. Маньяк изготовился к атаке, но тут же заметил, как проходивший мимо невзрачный мужичонка "давит косяка" — кинул в его сторону рентгеновски-пронзительный взгляд. Тревога отдалась ознобом в позвоночнике. Хомут — менты.