Джулия подвела глаза, перестав, ковыряется в тарелке, посмотрев отсутствующим взглядом. Мысли ее были где-то далеко. А когда она сфокусировала взгляд, то смотрела как-то оценивающе и горько. От этого молчаливого упрека, Бренсон почувствовал себя гадко.
– Сама расскажешь или мне побеседовать с твоей матерью и прекратить ее визиты? Это будет грубо, но…
– В этом нет необходимости. Она уехала к Аббигейл, будет ждать, пока у нее не родится дитя.
– А разве она в положении? – удивился Бренсон
– Нет, – сухо ответила Джулия.
– Вот как, ну в таком случае…все хорошо?
– Да.
Больше они не усугублялись в эту тему. Бренсона устроила версия, что Джулия расстроилась отношением матери, хотя едва ли стал бы уговаривать ту остаться.
Засыпали как обычно, Бренсон нежно обнимал жену, трепетно целуя перед сном. Она была уже слишком беременна для плотских утех, и он героически держал себя в руках. Все, чтоб только ей было хорошо. Это не продлиться вечно, каких-то пара месяцев, потерпит, терпел ведь когда они были в разлуке. Теперь он совершенно изменился. К тому же и просто откровенно касаться ее было огромной утехой – никто ему этого не возбранял.
В тот вечер, хотя Джулия и была расстроена мамиными словами, себя она не выдала. Целовала и обнимала мужа как всегда – горячо и охотно. Только иногда в горле появлялся какой-то горький ком, но не оттолкнуть его требовало сердце, а наоборот – любить еще больше.
И все же проступок Бренсона не мог оставить ее равнодушной.
***
– Значит это правда? – спросила раздосадованная Джулия.
Сказанное матерью подтверждалось.
– Да, мадам. Эта девушка, Молли Гарден, действительно беременна. Она вот–вот должна родить.
– И этот ребенок, предположительно от его светлости?
– Мадам, – взволновано заговорила Аннет, – я бы не стала это утверждать. Ее слово ничего не стоит. Она пустая особа, думаю, она и сама толком не знает. Она…– тут Аннет запнулась. Она хоть и была примерно одного возраста с Джулией, все же жизни повидала больше. И ей показалось, упоминать, уж слишком вызывающие подробности жизни Молли, было бы неуместно. Тем более, мадам в положении.
– Она что?
– Она многое болтает. Конечно, слугам только этого и надо…
Аннет замялась.
– О чем? Говори! – приказала Джулия впервые в жизни. Она хотела узнать все, что возможно, чтоб уж если и предъявлять мужу обвинения, то по факту.
– Об их связи…
– В прошлом или…
– Когда он только приехал. Но меня здесь не было, я не могу сказать, насколько правдивы их слова.
Джулия резко отошла к окну своей спальни и вдохнула воздух из открытого окна. Как же больно. Любовь делает человека безвольным и больным. Гордость твердит такое прощать нельзя, а сердце кричит, не потеряй его, держи любой ценой. Но только что слушать?
– И никто не изъявил желания признать ребенка своим?
– Нет мадам. Ее репутация давно испорчена. Ее мать – Миссис Гарден – очень переживает, сама она порядочная женщина. Она утверждает, что характер Молли унаследовала от отца. Как вы понимаете, он едва ли вел жизнь примерного христианина. Он бросил молодую жену вскоре после рождения ребенка ради некой молодой особы. Которую, по слухам, постигла та же участь. Повторно замуж миссис Гарден уже не выходила. Молли для нее настоящее испытание. Она любит болтать всякий вздор, а мать боится потерять место, поэтому…
– Говорит ей помалкивать.
– Да мадам, – тихо и немного виновато закончила Аннет. Она еще постояла, но поняв, что вопросов больше не будет, удалилась.
Джулия долго думала. Она никак не могла придумать, что же предпринять. Она любила мужа, но не знала, как примериться с тем фактом, что он, возможно, станет отцом не только их ребенку, но и ребенку Молли, который вот–вот родиться. Конечно, другая на ее месте выгнала бы соперницу прочь из дома. Ведь если они были близки в прошлом, возможно, это повториться. Но выгнать женщину, которая вот-вот должна родить, забрав у нее и ее будущего ребенка единственный шанс на существование – это было очень жестоко.
Однако, как же еще можно уберечь свою семью от позора? Может порой жизнь не оставляет выбора?
Джулия спустилась вниз, в помещение для слуг, чего раньше никогда не делала. Она всегда держалась от них в стороне, зная, что те ее не любят или скорее не уважают, позволяя себе вольности в адрес хозяйки. Но сейчас ей было все равно. В ней будто щелкнуло что–то. Больше она не была той робкой девушкой, что боялась челяди лорда Редингтона. Теперь она их госпожа и от нее зависит их будущее в этом доме. И впервые она собиралась показать всю ту власть, которой наделил ее союз с хозяином этого дома.