– Если бы от меня потребовали за жизнь брата все до фартинга, я бы не раздумывая отдал – это только деньги…
После этого заявления, оба встали, раскланялись и направились в контору юриста Бренсона.
В конторе пришлось потратить все силы, чтоб поторопить Трента. Тот всегда осторожно отсчитывал большие сумы, чтоб ничего не упустить. Да и пытался намекнуть, что дело того не стоит. Но очевидно вконец усвоив, что Бренсон в таких делах полагается только на свое мнение, быстро сдался. В конце концов, он не хотел лишиться места. А то, что молодой хозяин может его уволить, не угоди тот ему, он понимал хорошо. Он был в курсе, что Редингтон его недолюбливает, и старался не спорить.
Проследив чтоб все сделали, как надо, они с Каненсдейлом сопроводили Трента и деньги были переданы под расписку при трех свидетелях. Бедный молодой офицер, очень нервничал, беря такую суму в руки. Прознай кто, его собственная жизнь может оказаться в опасности. Поэтому делали все тихо.
Едва они вернулись к конторе Трента, мальчик посыльный запыхавшись, окрикнул, вручив Редингтону записку. Бедняга сначало бежал в порт, потом сюда, потом снова в порт, потом опять сюда, прежде чем поймать его светлость графа Редингтона.
– Ваша жена, милорд, она рожает!
Оба мужчины насторожились, мальцу бросили щедрую монету за труды, а кучеру быстро приказали трогаться.
Бренсон открыл записку и пробежав глазами, заметно побледнел.
– Что там?
Редингтон не ответил.
Герцог взял записку из рук товарища и прочитал. "Ну, конечно, – пронеслось у того в голове, – судьба любит поиграть на нервах."
Герцог вздохнул.
– На Риджен–стрит, – приказал он кучеру. – Держите себя в руках друг мой, доктор Норд дважды помог моей жене при таких же осложнениях, все будет хорошо.
Бренсон не мог говорить. Он чувствовал, как руки бьет дрожь, хотя такого раньше никогда не было. А думать мог только, о том, что пока он переживал о брате, которого, по всей вероятности, не вернуть, его молодая жена уже три часа мучается схватками, но будет не в силах произвести ребенка сама, потому что тот не так лежит.
В записке доктор указал, что дело непростое, шансов мало. Он предлагает кесарево сечение, и ждет мужа для разрешения. Ужасней новости и придумать сложно.
Среди тех сведений, что собрал Бренсон по ходу ожидания родов, он знал и некоторые подробности проведения таких процедур. Хорошо было то, что с 1847 используют анестезию, плохо что послеоперационная смертность остаётся высокой, несмотря на все сдвиги в области медицины 1859 года.
Он гнал от себя плохие мысли как мог, но одна страшная и противная никак не хотела исчезать: мысль, что он не переживет ее смерть. Кого угодно, только не ее! Он видел только два варианта своей жизни: светлый, где есть она и темный, в которой он последует за ней в могилу очень быстро. Это и пугало, и утешало в одночасье. Нет он не станет проклинать бога, он знал, что сделает наверняка…
На кону стояли не две жизни – там были три…
Глава 31
Джулия уже несколько часов периодично мучилась сильными предродовыми болями. И если раньше интервалы были редки, то чем дальше, становились короче. Процесс начался еще ранним утром, но, как и полагается неопытной девушке, редкие боли в пояснице и дискомфорт в области таза, она не сразу определила, как схватки. Поэтому так яро уверяла любимого мужа, что ничего такого не случиться.
Доктор прибыл через час, после отъезда Бренсона, он несколько раз ее оглядел, недовольно поморщился, сказал ей не беспокоиться, приказал Аннет помогать переносить боли при схватках и удалился. Анет помогала очень трепетно, но лицо ее было встревоженное. И Джулия не могла, не понимать, что та невольно вспоминает последние роды своей покойной хозяйки и ее мучают страхи.
За мужем послали, но прошло три часа, а его не было. Теперь и она начинала переживать – общее настроение не радовало. Доктор опять пришёл, еще раз посмотрел, снова поморщился и ушел.
Хотелось бы, чтоб он хотя бы что-то объяснил, но тот и не думал, словно процесс не имеет к ней никакого отношения.
Очередная схватка отпустила, и Джулия как раз расслаблено откинулась на подушки, когда в комнату вихрем влетел ее муж.
Бренсон кинулся к любимой и так крепко прижал к себе, что она даже вскрикнула от его стремительного порыва.
– Боже, жизнь моя, я уже здесь! Моя хорошая, моя любимая, тебе плохо? Скажи, как тебе помочь? Прости, что так долго…
Он был сам не свой и кажется утешать было впору его, а не ее.
– Дорогой, что с тобой? Я в порядке, – спокойно ответила жена, нежно гладя его по щеке. – Все только началось, не переживай…
Тут ее опять схватила боль, и она изменилась в лице не договорив.