И все же, несмотря на внутренний гнев, грубость дворецкого по отношению к Джулии пробудила такую ярость, что кажется, он был готов убить этого человека.
– Вы не понимаете, – вновь замолила она, – я долго решалась, чтоб сюда прийти и если уйду, то и в самом деле уже никогда не вернусь. Неужели вы не можете просто спросить примет ли он меня просто сейчас?
– Мисс, я вам еще раз повторяю! Вы хоть понимаете, в какое положение ставите себя и моего хозяина, придя сюда одна…
Дворецкий опять собирался повторить выдворительную речь, но его остановил повелительный голос, эхом пронесшись по вестибюлю:
– Редкинс, впустите ее.
На несколько секунд от неожиданности слугу и гостью сковало молчанием. Джулия испугалась его голоса не меньше, чем слуга.
– Слушаюсь сэр, просто она не хотела назваться и без сопровождения…, – отворяя дверь пошире, пробормотал в оправдание дворецкий, не зная что это нашло на хозяина.
Когда она вошла, сердце в его груди предательски сжалось от счастья. На минуту все стало легко и на душе посветлело. Она была здесь! Смотрела большими невинными глазами, такая реальная и, черт возьми, по–прежнему желанная.
И вдруг память быстро вернула его в реальность. Она жестоко оборвала их отношения, использовала в своих целях и выбросила, растоптав чувства своей маленькой изящной ножкой. Душа больно сжалась. Эта видимая невинность беспощадна. Бренсон быстро вспомнил кто перед ним. Счастье сменилось гневом.
И как эта особа набралась дерзости явиться после всего в его дом?!
И все же неволей заметив волосы, выбившиеся из–под поношенной шляпки, он мог думать только о чарующем аромате цветов, жившем в них. Глаза ее искрились, щеки горели румянцем, глаза блестели. Он решил, что она пришла показать, как хорошо ей без него. Если не считать ужасного серого дорожного платья, выглядела она прекрасно.
Черт бы побрал плутовку! Зачем она пришла? Неужели ей захотелось еще немного потерзать его?
Все трое застыли в неловкости на несколько минут. Гостья смотрела на хозяина дома с непонятным вожделением, он на нее с гневом, дворецкий переводил взгляд с одного на другого. Постояв последний, решил закрыть дверь и стал ждать приказаний.
– Лорд Редингтон, – дрожащим голосом выдавила Джулия, совершенно забыв, что следует говорить дальше. Ничего не придумав, она сделала книксен.
Бренсон глядя на эту жеманность, от злости стиснул зубы. Она так себя вела, словно их совершенно ничего не связывало, словно она дебютантка на первом балу. Словно это не он как мальчишка твердил ей о любви, сжимая в горячих объятьях.
– Проводите мисс в мой кабинет, – ледяным тоном прозвучал приказ.
Джулия на подкашивающихся ногах последовала за дворецким. Редингтон не последовал за ними. Он не был рад ее видеть – это без труда читалось на его лице. Чем она думала, придя сюда, как сможет сказать хоть что–то, когда во рту пересохло, а в голове постелился туман? Вяло разглядывая дорогу и картины на стенах плывущие в ее глазах, она проследовала в кабинет. Там ее оставили одну.
Сильная слабость заставила присесть на софу. Минуты шли – его не было. Время дало возможность немного взять себя в руки и сосредоточится. Ей даже удалось оценить роскошь и красоту комнаты, где она находилась. Пытаясь отвлечься, глаза пробежались по книжным полкам, позолоченным канделябрам, лакированной поверхности стола и большого стула, обшитого черной кожей. Изысканно и строго – мир достатка и влияния. И она могла быть хозяйкой этого мира и того строгого человека, что вот–вот войдет сюда. И когда он успел так измениться? Раньше он казался беззаботным и веселым. Неужели это она такое с ним сделала, отвергнув его любовь?
Джулия закрыла глаза и тихо помолилась: «Боже, дай силы сказать все, что нужно, не причинив большего вреда, нежели уже».
Нервы больно натянулись, когда открылась дверь, явив его высокую статную фигуру. Он прошествовал мимо, остановился у стола, сложив руки за спину, и вопросительно глянул на свою незваную посетительницу.
Там за дверью он несколько минут боролся с собой, чтоб казаться сейчас сдержанным. Эта маленькая колдунья вызывает в нем целый вихрь чувств и не все они сейчас ему подвластны. В первую очередь, конечно в нем кипел гнев и обида, что, вряд ли можно погасить словами… любыми словами.
– Чем обязан? – наконец холодно поинтересовался Бренсон.
В ответ Джулия подняла на него глаза, невольно наполнившиеся слезами, реакция на явно враждебный тон.