– Ишь ты какая, привыкла повелевать. Я вашу породу знаю. Уснула, вот и ладно, – удобно устраиваясь в кресле проворчала сиделка, – и я посплю, а то из-за вашего господина я за ночь глаз не сомкнула, он никак не хотел уходить, пришлось и мне дежурить. Это ж надо, сидеть здесь всю ночь! Ну да ладно, наверное, думал, что умирает. Эти мужчины так впечатлительны…
– Интересно кто она? Такая хорошенькая, и волосы гладкие и густые – просто красавица. Да и любезная, говорила со мной.
– Ишь ты болтушка, не сильно тут разглагольствуй. Не известно какая репутация у этой особы. Разве ты много видала благородных девиц, падающих замертво на пороге господских домов? Она одна, пришла в дом к холостяку, подумай хорошенько. Я б и не сидела то с ней, да доктор говорил, что лорд заверял его в порядочности этой девушки и кроме того обещал неплохо заплатить.
Сиделка еще некоторое время что-то бормотала, и вскоре задремала, раскинув свои пышные формы в кресле.
– А мне кажется мисс из благородных, такие руки нежные и волосы пахнут, – сама себе пролепетала Аннет медленно шагая к выходу из комнаты. – Точно тут замешана любовь, уж наверняка…
Глава 22
– Редингтон, рад вас видеть. Давненько вы не появлялись и кстати зря, поскольку вами очень интересовались.
– В самом деле? – пытаясь скрыть напряжение, сковавшее все его тело, небрежно осведомился Бренсон, растерянно смотря на герцога Каненсдейла.
– Что с вами, друг мой, вы словно не при себе, – отбросив газету заметил тот. Бренсон не появлялся в клубе несколько дней, что было странно, учитывая его былое рвение. – Вчера за игрой кое-кто наводил справки, будете ли вы присутствовать на следующей ночной игре. Она состоится в конце месяца, ставки будут высоки. Но судя по вашему виду, что-то другое сейчас вас заботит.
Бренсон слегка подался вперед, пытаясь говорить так, чтоб слышал его только герцог.
– Вы абсолютно правы. Некоторое обстоятельство заставило меня немного отклониться от курса. И я смогу снова на сто процентов заняться делом только после того, как устраню его.
– Да уж поторопитесь, через месяц я уезжаю во Францию, и как вам известно буду там немного занят, поэтому мое содействие имеет временные ограничения. Как только вы вольетесь в этот круг завоевав доверие лорда-канцлера, моя помощь будет уже не столь необходима. Хотя осторожность не помешает.
– Да, но сейчас есть дело поважнее, и я снова должен прибегнуть к вашей помощи, хотя понимаю, что теперь это я уже останусь у вас в долгу. Но так вышло, что доверять мне больше некому.
– Что ж, – улыбнулся тот в ответ, – иметь вас в должниках мне гораздо приятнее нежели наоборот. – Бренсон понял его намек и тоже улыбнулся. Сейчас ему как никогда нужен был человек, не задающий лишних вопросов
Последние несколько дней он провел дома. Но между ним и Джулией все было по–прежнему. Бренсон больше не спрашивал, почему она пришла. Она тоже не делала попыток объясниться, хотя, похоже, смирилась с необходимостью воспользоваться его гостеприимством.
В любом случае теперь для него ее желание не имеет ровным счетом никакого значения.
– Так чем я могу помочь?
– Мне нужно чтоб вы выступили свидетелем на свадьбе.
– Отлично, а чья свадьба?
– Моя…
Каненсдейл удивленно уставился на приятеля, однако воздержался от последующих реплик и просто улыбнулся.
– Ясно. Мне стоит еще что-то знать?
– Не думаю, хотя не удивляйтесь если невеста будет слегка на взводе. Просто знаете, в особом положении они часто бывают не в себе…
– Это мне знакомо, – понимающе кивнул Каненсдейл. – Что ж назовите дату и я к вашим услугам.
– Я извещу вас письменно, но уверяю очень скоро. А сейчас простите, мне еще надо уладить кое-какие дела относительно разрешения на брак.
– Могу и в этом помочь, архиепископ Кентерберийский весьма благосклонен ко мне.
– В самом деле? – с облегчением вздохнул Бренсон, – Вы бы избавили меня от немалых хлопот.
***
На улице стоял чудесный день, Джулия сидя у окна любовалась тихим оживлением природы. Весна постепенно наполняла жизнью травы и бутоны на деревьях. Птицы, радуясь ее теплому дыханию, подставляли свои грудки, греясь в ярких лучах. Везде царила радость и безмятежность, и только ее сердце наполняла тоска.
Почти неделю она провела под крышей своего бывшего возлюбленного и теперь не знала, как уйти, чтоб не задеть этого человека еще больше. После их последнего разговора два дня ей было совсем худо и об уходе не могло идти и речи. Сиделка не отходила от ее постели, и только на третий день ей стало лучше. На пятый она уже сама вставала с постели.